— В смысле?
— Если не вариант — зачем?
— Аааа, — рассмеялась Ксения. — А вам только варианты? Чтобы рассматривать? Согласовывать, утверждать. Подойдет — не подойдет. Он — не вариант! Он подойдет.
— Ксюша, пожалуйста, ну что ты такое говоришь? Зачем?
— Прости. Идем. Гостей уже, кажется, больше, чем вы приглашали. А то еще отца уведут, — рассмеялась Ксения и чмокнула мать в щеку.
Та только всхлипнула и приобняла дочь за плечи.
— Не уведут. Тридцать пять лет не увели, а сейчас куда? Только не злись. Дениса нет, ты обижаешься. Я больше не буду, правда.
— Я тоже больше не буду, — и, подхватив Маргариту Николаевну под руку, она потащила ее в зал.
Мать позволила довести себя до стола, иногда оборачиваясь на приветствия и комплименты других гостей. Что-что, а блистать она любила. Видимо, сказалось не сложившееся. Когда-то могла сделать карьеру пианистки, если бы не посвятила себя мужу, главному экономисту крупного завода, и двоим детям, которых беззаветно любила. И все, что ей оставалось, — учить других играть на пианино. Но не воплотившееся прорывалось. До сих пор.
— А вот и наши девочки, — обрадовался папа. — Отдаю вам Глеба, иду к Володе, он уже все просек.
И с этими словами, весело хохоча, переместился за другую часть стола. А Глеб, выскочивший следом, помогал дамам рассаживаться. Джентльмен чертов!
— Значит, я спасение от Володьки? — шепнул он на ухо Ксении, когда они оказались относительно одни — мать тоже отвлеклась.
— Это что-то меняет? — спросила она, обернувшись, отчего лица их оказались друг напротив друга. Парамонов несколько секунд смотрел на нее — глаза, нос, губы. Губы были подвергнуты особенно пристальному изучению. Они ему правда нравились, безо всяких планов и стратегий.
— Нет, — мотнул он головой. — Я думаю, нет. После торта…
— Вот и прекрасно! — улыбнулась она, в который уж раз поймав на себе взгляд мамы.
А праздник еще даже не начался. Словно бы услышав ее внутренний стон или почувствовав затылком прожигающие взгляды, Парамонов сверкнул глазами и быстро прижался к ее губам с поцелуем — твердым, уверенным и быстрым. Отстранился на секунду, словно бы оценивая ее реакцию. И прижался уже к щеке, глубоко вдыхая запах.
Ловить взгляды приходилось еще не единожды. Родителей, крестных — ее и Дениса, знакомых, многих из которых Ксения знала с самого детства. Конечно же, понимала, что так будет, провокация удалась по всем пунктам, но чувствовать себя на всеобщем обозрении в который раз — на деле оказывалось трудным. Самые близкие подходили поздороваться с явным намерением познакомиться с Глебом и обязательным дополнением о том, как они за нее рады. Приходилось улыбаться и благодарить, в то время как сильнее всего хотелось объяснить, что какое бы мнение окружающие ни имели о ее жизни, это ее и только ее жизнь. Как хочет, так и живет. И уж тем более — с кем хочет. Даже если только с собой любимой. Впрочем, родители — и те не понимают. Денис — скорее не вмешивается, чем действительно принимает ее выбор. Хотя должен бы больше других.
