Решительно скинув с себя одеяло, Ксения резко села. И больше не отвлекалась от намеченного. Полтора часа на тренажерах, бассейн, пособие по гироскопическим приборам. И ровно в пятнадцать ноль-ноль она переступала порог родительской квартиры, вручая Киевский торт маме и целуя в щеку отца.
Ничего нового, все по заведенному уже много лет порядку. Как они хотели, чтобы она вернулась домой, к ним! Всерьез уговаривали. А получили только воскресные обеды да звонки. И эти проклятые Киевские торты, которые так любил папа. Их жизнь отличалась потрясающей стабильностью, в отличие от жизней их детей. Кто кого компенсировал?
— У нас дегустация вишневки, так что ты сегодня ночуешь! — объявил отец уже с порога, отбирая у Ксении пальто.
— У меня завтра Вильнюс, — сказала дочь, разом отказавшись и от одного, и от другого.
— Между прочим, не знаешь, что теряешь!
— Ну, кролика хоть будешь? — вмешалась мать. — Или еще и диета какая-нибудь?
— Допустим, знаю, — улыбнулась Ксения отцу и глянула на мать. — А кролика буду, только не целого. Дениса еще нет?
— Задерживается, — пожала плечами Маргарита Николаевна и моргнула подкрашенными глазами. Глаза у нее были еще совсем молодые, лучистые. Похожие на Ксюшины и не похожие одновременно. — Но это и к лучшему, — добавила она. — Я с тобой поговорить хотела.
— Ясно, — вздохнула Ксения, почти уверенная в теме предстоящей беседы. — Может, чего помочь?
— Нет, все готово. Что там у тебя на работе?
— Да нормально все.
— Да? А с учебой? — мамина бровь чуть изогнулась.
— Пока про оценки не узнает, на кухню не пропустит, — крякнул отец. — Вообще из прихожей не выпустит.
— Вам про что интереснее — про демпфирующие устройства или дескрипторы языковой компетентности? — спросила Басаргина с таким видом, будто и впрямь намеревалась начать лекцию.
— Это твоя будущая кандидатская? — принял заинтересованный вид Виктор Антонович.
— Папа!
— А что папа? А папа ничего! Фигеет, какая у него дочка умная.
— И поэтому готов дочку голодом уморить? Или мы Дениса ждем?
— Денис задержится, — вставила мать. — Иди руки мыть! И на кухню.
— Да помню я, что он задержится, — пробурчала Ксения и ретировалась в ванную.
Медленно мыла руки, разглядывая себя в зеркале. Знала, чем отличаются ее глаза от материных. Не было в них ни молодости, ни задора. Обыкновенные приборы наблюдения. Только почему это должно кого-то беспокоить, если ее не беспокоит. Ее, Ксению Басаргину, вполне все устраивает. Почему не устраивает родителей?
