И интересно, чтобы он вертелся, как уж на сковороде.
Мирош негромко хохотнул. Прижал указательный и большой пальцы к уголкам век, придавил до цветных пятен. Потом снова взглянул на нее.
- Ну ладно, - с неожиданно искренней улыбкой сказал он. – Участвуй.
И с этими словами развернулся на пятках и вылетел из студии, костеря уже не ее – себя. На чем только свет стоит. Ладно – зачем она. Он зачем полез к этой дуре?
- Саш! – крикнул Иван уже в коридоре. Офигевший Вайсруб вместе с остатками кофе в чашке показался из смежной комнаты.
- Меня буцать не надо! – предупредил он, шутливо подняв руки вверх.
- Кто бы пытался! Оставляем прежнюю версию. Дерьмовая была идея.
- Захочешь – попробуем еще раз в Берлине.
- Нет, время на это тратить еще…
Иван покачал головой. Он чувствовал себя воздушным шаром. Пробитым, мать его, воздушным шаром, из которого со свистом вышел весь воздух, весь пыл, вся жизнь.
- Остынь, - хмыкнул Вайсруб. – Девка не виновата, что ты не с той ноги встал.
То, что только девка-то и виновата, объяснять смысла не было. Тем более, Вайсрубу. Их свел несколько месяцев назад Тарас, который помогал в записи альбома для «Volens-nolens», пока Мироша судьба болтала за океаном. Пацаны расползлись, как тараканы. Но едва он явился и объявил о готовности работать, закрутилось. Саша Вайсруб заинтересовался саунд-продюсированием и вызвался помочь. С Боднаром они работали и раньше.
Из них получилась на редкость слаженная команда. Пока главный элемент не засбоил этим чертовым утром.
- Распускай их, - смилостивился Иван, потерев лоб. – Того, что есть, хватит для Геллера. Все устали.
Пусть собирают свои чертовы чемоданы и катятся на чертовы выходные ко всем чертям. Ну или в Одессу. Кому как больше нравится.
- Созвонимся, - кивнул ему Сашка.
- До понедельника я планирую спать и жрать, - мрачно хохотнул Мирош и с этими словами выполз на улицу, чтобы в глаза ударило яркое апрельское солнце.
Становилось тепло. Сухо. Даже отчасти зелено.
«В самых лучших городах пахнет морем», - вспыхнуло в Ванькиной голове. Здесь пахнет речной водой, ряской и тиной. Выхлопами машин, уличной едой и неугасимой жаждой мчаться за будущим, которое обязательно радужнее прошлого.
Выходит, этот город не самый лучший. Выходит, он так и не научился в нем жить.
И может быть, правильнее и легче бы все обошлось, если бы два года назад Влад не нашел его лежащим ничком на лестнице в подъезде. Все бы уже закончилось.
Но он был трусом. Пять лет назад сбежал от того, чтобы объясниться с Полиной глаза в глаза, а не отделываться смс-кой. Теперь научился бегать от смерти – каждый раз, когда тянуло задвинуть на все и найти дозу, потому что проклятый мозг все еще помнил, каково это – быть под кайфом, он заставлял этот же мозг вспомнить, через что прошел в клинике, пока вычухивался до нормального облика.
