Я без средней до – до дури хрипящая глотка.
Я себе запретил искать в соцсетях твои фотки.
Я не властен над курсом моих фанерных улыбок.
Ударные смолкли. Басы исчезли. Тарас постепенно стерся из общей палитры звуков. Иван резко замолчал и махнул рукой, прерывая игру.
- Штофель, это что за «Ти ж мене підманула» сходу?
Рояль тоже резко замолчал. Полина вскинулась, но, сдерживая себя, спросила:
- По темпу или настроению?
- По настроению! Я что? Просил изобразить польку «Бабочку»? Или просто немного ускорить темп?
На По?лином лице едва заметно удивленно двинулись брови. Она промолчала и опустила взгляд на клавиши. Начала свою партию, вернувшись к предыдущей инструментовке, но чуть быстрее, как и просил Иван. Несколько секунд он слушал воспроизводимое. Потом удовлетворенно кивнул и, перебивая ее, брякнул:
- Терпимо. Давай сначала. Когда я замолчу, а ребята уйдут на задний план, плавно переходи на этот темп. Чтобы не резко. Сможешь?
- Да, - отозвалась Полина.
- Отлично.
Мирош снова отвернулся к микрофону, надел наушники и махнул музыкантам, чтобы начинали. Мелодия неспешно полилась по залу, а он, обхватив двумя руками микрофон, пытался справиться с навязчиво зажужжавшей в голове мыслью о том, что через несколько часов она будет паковать чемодан, чтобы ехать к этому своему… в семью, черт дери.
Я видел Землю еще до ухода из Рая.
Я ступал по трупам – меня научили не нюхать.
Я хотел лишь тебя, но давно ночевал по шлюхам.
Я глаза закрывал – и верил, что исчезаю.
- Зорина, я же просил плавно!
- Интересно, а как было? – негромко усмехнулась Полька.
- Как у дровосека. Топором рубанула – и перерубила к хренам.
В это мгновение время остановилось.
В висках резко застучало, и Полина захватила ртом глоток воздуха. Ей бы того Вайсрубовского кофейку… Мирошу на голову.
Дурочка, рыдавшая у лодки за камышами в Затоке, могла проглотить любой «бзик» щеголявшего участиями в фестах фронтмена восходящей группы. Солистка Национальной филармонии не могла смириться с глупыми «наездами».
В конце концов, всего, что имеет, она добилась сама, потому что достойна, а не потому что когда-то в самом начале ее поддерживал Стас.
Мирошу ли не знать! Впрочем, похоже, он и не знал ни черта. Никогда не знал, потому что просто провел с ней лето. А для нее это было всей ее жизнью.
Полина чертыхнулась в космос. Опустила глаза к клавишам, и руки ее, тонкие, нервные пальцы порывисто и отчаянно выдали главную тему Григовского «Горного короля». Сначала потихоньку, а потом уверенно, размашисто и одновременно с этим – с потрясающей точностью и глубиной звука, отточенными движениями фаланг и суставов, касаниями – уверенными и вместе с тем неуловимыми.
