И что его нелепые дежурства под ее домом в течение всего этого месяца позволяют чуточку, немного, по самому краешку – коснуться ее. И что самое главное – на беду и на счастье – в них обоих по сей день не перегорело. И что она точно так же скучала по нему, раз пришла в проект. Не только ведь работа. Не могла там быть только работа.
Иван потер глаза и вырубил музыку. Быстро пьянея, он все же медленно остывал.
У него вариантов нет.
У них вместе еще несколько недель.
Несколько репетиций.
Концерт.
Не вся история еще досказана. Не отмучился. Не получил всего, что хотел, – в звуках ее голоса и музыке из-под ее пальцев сказано еще не все. Не дозвучало.
Утром следующего дня Иван ехал в студию почти спокойным.
Подъем в шесть. Велотренажер и пару гантелей. Холодный душ. Завтрак с котом. Оба жрали творог. Кот без примесей. Мирош – в виде горячего бутерброда с зеленью. Организм после ночных бдений пару раз пытался взбунтоваться, но воли ему дано не было.
Сегодня планировалась последняя репетиция перед Берлином. Пару дней на сборы, и они улетают. Для него – пару дней передышки. Или вакуума, в котором нечем дышать. Иван запутался. Но анализировать это прямо сейчас – фитиль коротковат, жахнет.
Потому, выруливая к парковке перед зданием «SmileStudio», он запихивал себя в футляр, в котором находился все последние недели. Из него в принципе никак нельзя было выбираться наружу. Нигде. Даже на Оболони и в собственной конуре.
Иван вышел из машины, закрыл дверцу, пиликнул ключом. Чтобы почти сходу столкнуться с Полиной не-Зориной, пробегающей между рядами автомобилей.
- Стас, я приеду завтра, - донеслись до Ивана ее слова.
- Завтра? – вслух охренел он и застыл возле своего джипа, глядя на нее во все глаза. Полина говорила по телефону. Очевидно, с бывшим. Или немного настоящим? Или будущим? Кто вообще разберет, что творится в ее личной жизни!
Она услышала. Вскинула на него взгляд – испуганный и удивленный одновременно, быстро кивнула, отвернулась, успев ухватить подол юбки, который ветер не ко времени решил взметнуть гораздо выше любых приличий, и продолжила разговор:
- Я думаю, к обеду буду.
Мирош ошалело прислонился спиной к своему джипу, сунул руки в карманы и внимательно смотрел на нее, не понимая, что делать или говорить, но при этом не в силах пройти мимо. Длинные ноги, тонкая талия, высокая грудь. А ведь рожала. Изменилась ли? Тело изменилось? Как оно вообще меняется?
Иван сглотнул и метнулся взглядом к лицу.
