У нее ничего не вышло. Она застряла в том дне, в той минуте, когда получила его чертово сообщение. Это не было заметным внешне. Полина была успешна в карьере, уверена в жизни, обеспечена и красива. Чего еще нужно для счастья? Но что бы она ни делала, чего бы ни добивалась, с чем бы ни расставалась – все было проходящим. Не волновало и не трогало.
Пустота.
Тем своим звонком Полина дала Штофелю право звонить ей. Вечное, пожизненное. В своем болезненном состоянии, именуемом «Мирош», она сама не заметила, как стала его женой. Несколько лет он звонил ей на правах мужа. А теперь, после развода, он звонил ей на правах отца их ребенка.
Не оставлял в покое, не давал забыть о прошлом. Не давал забыть о Лёне, которого сам же не отдал ей. Она не возражала. Она принимала все, что падало на ее голову в бракоразводном процессе, как наказание за собственные ошибки. Но позволить себе привыкнуть к ребенку не могла – иначе все зря. Все попытки вырваться – зря. Все усилия, приложенные для того, чтобы сейчас иметь возможность дышать в одиночестве – зря.
А Штофель, будто чувствовал, где она и с кем, названивал все чаще. Теребил, дергал, преследовал, как гончая. И ведь она знала, что у него уже полгода другая женщина. Интернет никогда не молчит. Да и Стас наверняка приложил руку к тому, чтобы она как можно скорее узнала, разрушая при этом все надежды на то, что когда-нибудь оставит ее в покое.
Жить под колпаком – это ее новая реальность. Даже когда Мирош во время репетиции выкрикивает текст своей песни, подробно разбирая каждую фразу в перерывах между игрой. А она сама внимает каждому его слову. Все равно раздается телефонный звонок, выдергивающий ее из вселенной, в которую она рвалась всеми силами, но которая не принимала ее.
За время их развода репертуар текстов Штофеля Полина изучила досконально. И отвлекаться от работы повода не видела. Но когда телефон засветился третьим звонком за полтора часа, пришлось ответить.
Иван отпустил всех на обед, но за окном лупил такой ливень, что выходить на улицу совсем не хотелось. Полина заняла один из дальних углов, в котором, вместо привычных стульев, стояло небольшое, но удобное кресло. В нем она и устроилась – уютно и почти по-домашнему, потягивая кофе с круассаном. Выпечку привезла сегодня Таранич лично, целый пак, правда, к перерыву сама втоптала половину. Обеденная идиллия и была нарушена Стасом.
- Привет, - нехотя проговорила Полина в трубку, понимая, что сейчас у него разгар рабочего дня, и просто так названивать почти без перерыва он бы не стал.
