Он стоял у противоположной стены, опершись на нее спиной и скрестив на груди руки. Он был все еще хорош собой, войдя в самый расцвет собственной привлекательности, так и не отрастив брюшко и не обзаведшись плешинкой, которую бы прятал под оставшейся шевелюрой. Разве только немного раздался в плечах, которые и прежде были крепкими. И седины в голове стало больше, чем черных волос.
- Уснул? – спросил Штофель, чуть поведя подбородком в сторону Лёнькиной двери.
- Уснул.
- Хочешь нормально поесть?
- Хочу отдохнуть, - устало сказала Полина.
- Пойдем, я налью тебе еще бокал вина – и спать, - Стас протянул ей руку и обезоруживающе улыбнулся. Да, улыбка у него по-прежнему похожа на голливудскую. Красивая улыбка. Совсем не та улыбка – без зажмуренных глаз и разбегающихся во все стороны зеленых лучиков.
- Хорошо, - согласилась она. Потому что должна была согласиться согласно правилам этого дома. Стас взял ее ладонь и повел в гостиную. Его пальцы пыли сухими и теплыми. И теперь на безымянном не прощупывалось обручального кольца. Когда-то он не снимал его ни на минуту, и это тоже в копилке ее прегрешений.
Вино было испанское, сухое, чуть терпкое. Стас протянул ей бокал. Себе плеснул коньяка, но в кресло по обыкновению не сел. Остался стоять возле нее, с некоторым любопытством рассматривая прическу, лицо и одежду. И, кажется, остался удовлетворен увиденным, что бы это ни значило. А когда пригубил, обронил в тишину между ними:
- Ты хорошо выглядишь, но, кажется, моришь себя голодом.
- Тебе кажется, - сказала Полина и сделала глоток вина.
- Возможно. А еще, мне кажется, я никогда не говорил тебе спасибо за Лёньку. Наверное, сейчас самое время, - он приподнял бокал, давая понять, что пьет за нее, и опрокинул его содержимое в себя одним махом, сразу же наполнив его вновь.
- Ему повезло, что у него такой отец.
- А он почему-то все равно хочет рояль, а не блокирующий пакет акций в «Sh-Corp». Я пытаюсь сторговаться на лошадь. В его возрасте бредил верховой ездой.
- Мне рассказать ему, что рояль – это скучно? – усмехнулась Полина.
- Сделай милость, у тебя весь день завтра.
- Я постараюсь, - она сделала еще один глоток и отставила бокал. – Я все же пойду. Дорога, больница…
Он медленно кивнул и снова отпил из бокала. На этот раз немного. А потом, сунув руку в карман, проговорил, оглушая и ее, и себя:
- Если бы ты знала, как я тебя хочу сейчас.
- Стас…
- Я помню, госпожа Штофель, что не внушаю вам ответных чувств. Всегда помню. Но я бы сделал все точно так же, если бы пришлось повторить.
