— Ничего не происходит, — пожала плечами Полька. — Просто разговариваем.
Лёля закатила глаза и хлопнула подругу по спине.
— Детка, чтоб ты понимала, к тебе подкатывает солист группы «Мета» — сам Мирош! Я бы на твоем месте взвизгнула и дала ему свой номер телефона.
— А лучше сразу Стаса, да? — негромко спросила Полина у подруги.
— Бестолочь, — констатировала Павлинова и обратила свой взор на смеющегося Мироша. Вряд ли он мог разобрать про Стаса. Музыка орала так, что они и себя с трудом слышали. Но, тем не менее, он разобрал. Виду не подал. Только проговорил, вновь перекрикивая грохот от колонок:
— После нашего выступления не уходи́те никуда, ладно?
— Холодно…
— Мы быстро. Поедем греться. Я про клавишницу — серьезно.
— У меня иные планы.
— На сегодня или на жизнь?
— На собственные руки.
— Черт, если бы тогда в поезде я знал, что у тебя такие руки!..
— Вот это сейчас прозвучало двусмысленно, — расхохоталась Лёлька.
— Успокойтесь оба! — вслед ей рассмеялась и Полина. — Мои руки — только мои!
Ее смех был настолько зво́нок и искренен, что даже ветер не мог не отозваться, резко, порывом сбрасывая капюшон с головы в ответ на переливы голоса. Подхватил светлые локоны, заставил рассыпаться по лицу. И Полина, не переставая смеяться, вынула из карманов замерзшие руки, чтобы убрать их с глаз.
Иногда ветер мудрее всего на земле. А его проказы — ради единственной секунды, когда время останавливается, давая свободы на целую вечность. И в этой вечности — ярко-зеленый взгляд, устремленный прямиком на ее ладони. Так, что она чувствует. Не может не почувствовать. Так, что хочется вновь спрятать их в карманы — но вовсе не от холода. Так, что пальцы вздрагивают на одно мгновение. Мимолетное, как набегающая на берег волна.
Вечность обрывается.
— Мирош! Мирош! — заорал хриплый голос за их спинами. И через мгновение тяжелая ладонь опустилась на его плечо. Рядом, на целую голову выше, оказалась чья-то мохнатая морда с татуировкой на шее, виднеющейся из-под бороды. — Нам петь через десять минут, ты опять по бабам. Кто такие?
Что-то в Мирошевом красивом нервном лице дернулось. Он повернул голову и усмехнулся.
— Коллеги по цеху, Гапон.
— А-а-а… — Гапон вмиг потерял интерес, окинув взглядом по очереди сначала Лёльку, потом Полину. Не понравились, стало быть. А потом усмехнулся: — Пошли, пацаны ждут.
— Да иду, — отмахнулся Мирош, стряхнул с себя чужую руку, быстро взглянул на Зорину и проговорил: — Правда… подожди, мы отыграем и поедем… в тепло.
