Потом они вышли на улицу и, кажется, почти совсем не говорили. Он поймал для нее такси. Напоследок снова поцеловал, теперь уже совсем привычно, будто между ними всю жизнь так заведено. И глядя, как она уезжает, исчезая в ночной тьме и вечном лондонском дожде, он думал о том, что ей, должно быть, придется врать мужу, куда она пропала в рождественскую ночь.
Декабрь 1910 года, Петербург
В той чертовой крошечной душной гримерной Клэр ничего не ответила. Только чуть улыбнулась и попросила Николя проводить ее в гостиницу. Потому что она обещалась помочь Жанне с каким-то важным делом, придуманным на ходу. Дорогой молчали. И она решила, что он сам уже обо всем сожалеет. Велела, чтобы ее не ждал, сказав, что позже приедет сама.
Но она не поехала к нему этим вечером. В тот момент, когда Николя попросил выйти за него замуж, все происходящее перестало быть приключением. Она лежала в тишине своего номера, снова и снова придумывая слова, которые скажет ему утром. О том, что не может быть женой ученого. О том, что не сможет жить в его стране. О том, что семья, дети, дом никак не благоприятствуют карьере актрисы. О том, что актрисы — самая неподходящая партия для молодых египтологов! Господи! Еще и этот дурацкий медальон, который она зачем-то взяла! Нужно вернуть его. И потом… когда-нибудь он подарит его той, которой… которая сможет стать ему настоящей женой.
Ей же суждены иные роли…
Ее впустила Гапа, сказав, что Николай Аристархович в малой гостиной. Не раздеваясь и не снимая шляпки, Клэр спешно прошла к нему. Ничего не говоря, она положила на маленький столик у дивана по-прежнему завернутую в платок камею.
Он устало тер виски, но при этом выглядел спокойным, что убеждало ее в правильности принятого решения.
«Милый Николя», — думала Клэр, глядя в его зеленые глаза. Он улыбался, и от этого ей было легче. Почему-то она была уверена, он знает, что сейчас услышит. Возможно, он представлял себе все иначе. Но она не станет превращать то прекрасное, пусть и недолгое, что было у них, в мелодраматическую интрижку с чрезмерными страстями. Она не для того убежала из дома, чтобы стать женой ученого в далекой холодной стране. Ее жизнь будет другой: яркой, полной, настоящей.
Спокойный голос Клэр прозвучал слишком громко в тишине квартиры:
— Adieu, Nicolas!
25 декабря 1925 года, Лондон
Клэр медленно спускалась в столовую к завтраку. Зачем это делала, она и сама не знала. Есть не хотела. После бессонной ночи в кресле болела спина. В столовой ее ждало новое испытание. Вчера, по возвращении домой, Клэр повезло проскользнуть незамеченной к себе в спальню. И она рассчитывала не встретить мужа хотя бы с самого утра. Генри, вопреки ее ожиданиям, был дома.
