— Предпочёл бы поговорить только с Вами. Без присутствия кардиналов. У меня много вопросов к ним, но пока ещё рано их озвучивать, — епископ положил руку на плечо Артура, обращая внимание короля. — Это Артур Эдельманн. Черпий, за которым охотился посланный отряд. Отступники перерезали всю семинарию при Люцианской церкви, чтобы найти его.
— Наслышан об этой трагедии. Отправил туда гвардейцев для предотвращения волнений. Всё духовенство сейчас как на ножах. Ищейки сыскного департамента тоже там. Но результатов пока нет. Не довёл я тогда дело в Блэквилде! Проклятые противники пара!
— Подозреваю, что здесь замешаны не противники пара. Такое им не под силу. Один из нападавших был моим учеником. Перед смертью он говорил об Аканитах.
— Чушь! Сколько о них уже неслышно? Сто, двести, триста лет?
— Двести семь лет, согласно писаниям, мой король. У меня есть основания верить ему. Об Аканитском отлучении знают лишь единицы. Отступник же рассказывал о деталях, неведомых непосвящённым. После нашей встречи я собираюсь посетить главного архивариуса. В закрытых разделах наверняка есть какая–то информация.
— Допустим, это так. Что вы имели в виду, говоря о конклаве?
— Мой бывший ученик упоминал о некоем покровителе из числа высшего духовенства. У куратора отряда были списки с информацией о черпиях.
— Перед смертью он мог наговорить что угодно!
— Я тоже так считал, пока не нашёл подтверждения этому. Урна на «Экберте» оказалась пустышкой. Так же, как и добрая половина моих урн.
— Вы понимаете, что это серьёзное обвинение? Может разразиться грандиозный скандал. Непоколебимость Правых церквей станет под сомнением и этим не преминут воспользоваться остатки противников пара. И я скажу больше! Многие из народа примут их сторону. Что тогда? Очередная попытка переворота?
— Однако это так, Ваша Милость! Я оказался слеп и не смог вовремя предотвратить нападение. Но черпий! Его урны отпевались в семинарии. Они предупредили о надвигающейся опасности. Мы выжили во многом благодаря его способностям.
— Кого же вы подозреваете в отступничестве?
— Верховный монах Азраил. Настоятель Галифасткого дома Трёхликого бога. Именно он готовит урны высших чинов духовенства.
Взгляд Экберта уставился в одну точку. В голове пыталась выстроиться цепочка связей, которая бы подтвердила слова епископа. Для чего верховному монаху строить козни? В чём его выгода? Может он просто пешка, исполняющая чью–то волю. Чтобы вести двойную игру нужны весомые основания или могущественный покровитель. А кто может быть покровителем у верховного монаха? Кто–то из конклава? Или весь конклав?
