Я смотрю на мужчину, стоящего передо мной на одном колене. Как его зовут? От избытка шампанского и дури он вот-вот потеряет равновесие и рухнет. Это двоюродный племянник достопочтенных Престонов, некровный родственник бывшего вице-президента, кузен действующего сенатора. Его смокинг элегантен, состояние, вероятно, довольно скромно (хотя тетушкино завещание вселяет оптимизм), подбородок недоразвит, оттого что Престоны слишком часто женились на Престонах.
Эндрю? Или Альберт? А может, Адам?
Мы всего несколько раз виделись на вечеринках вроде этой. В Гаване я была королевой таких праздников, а здесь, на Палм-Бич, вынуждена радоваться, что меня вообще пригласили. Дальний родственник американской знати – это, пожалуй, не такая уж плохая партия. Нищим, как говорится, не пристало быть разборчивыми, а беженцам тем более. Разумно было бы принять это предложение (счастливый пятый номер в моей коллекции) и следом за сестрой Элизой отправиться в святилище законного брака.
Но какая мне от этого радость?
Шепоток шуршит по моему платью, у всех на устах мое имя – Беатрис Перес, – спиной я чувствую тяжесть любопытных взглядов, слова ползут ко мне, цепляются за мой подол, срывают с моей шеи фальшивые бриллианты и швыряют их на пол.
Вы только поглядите на нее!
Высокомерная, как вся их семейка! Пора бы им уже понять, что здесь не Куба!
Посмотрите на ее бедра, на ее платье!
– Разве Пересы не все потеряли? Разве Фидель Кастро не национализировал сахарные плантации ее отца?
– Есть ли у нее стыд?
Я широко улыбаюсь: моя улыбка лучезарнее, но не подлиннее моих бриллиантов. Не останавливая взгляда ни на Александре, который похож на сухопутного человека, оказавшегося в шторм на корабле, ни на блюстителей светских порядков, которые мечут в меня громы и молнии, я нахожу в толпе Изабеллу и Элизу. Мои сестры стоят в углу с бокалами шампанского в руках, своим видом напоминая мне о том, что никогда и ни перед чем не нужно сгибаться.
Я храбро смотрю на Элистера.
– Спасибо, но я вынуждена отказаться.
Я стараюсь придать своему тону непринужденность, показывая, что воспринимаю все это как шутку, причем пьяную. Надеюсь, так и есть? Люди ведь не влюбляются и не делают предложение одним махом? В любом случае ситуация… неловкая.
Бедный Артур, похоже, ошарашен моим ответом. Может, он и не шутил.
Постепенно он приходит в себя. Беззаботная улыбка, которая была на его лице до того, как он упал на колени, возвращается, став еще шире. По-видимому, он вернулся в естественное для него состояние полной удовлетворенности собой и своим миром. Я протягиваю ему руку, он хватается за нее липкой ладонью и, качнувшись, встает. С его губ срывается звук, похожий на хрюканье.
