й. Калека. Только одна нога ходила. Ни мне, никому другого и слова не буркнул. Не удостаивал негров вниманием. Но церковь Пяти Концов поддерживал обеими руками. И был, видать, при деньгах, потому что имел экскаватор и нанял бригаду итальяшек, которые на английском ни бум-бум, и они закончили котлован и нарисовали на заднем фасаде тамошнюю картину Иисуса. Тот Иисус назади? Того Иисуса рисовали итальяшки. От начала до конца.
— Немудрено, что он был белый, — сказал Пиджак. — Пастор Го просил меня с Сосиской помочь сыну сестры Бибб, Зику, его покрасить.
— Ну и глупо. Хорошая была картина.
— Так она же на месте. Только он теперь цветной.
— А следовало оставить как есть, в память о том, кто привез экскаватор и всех тех итальяшек. Вспомнить бы только, как же его звали. Вот сестра Пол вспомнит. Они ладили. Она ему нравилась. Она в те дни была загляденье, знаешь ли. Уже в возрасте — по ту сторону семидесяти пяти, навскидку, — но, господи, какая же… Я бы ее не прогнал из постели за то, что крошит крекерами, прямо скажем. Не в те времена. Все было при ней.
— Думаешь, у них было?.. — Пиджак покачал рукой.
Руфус ухмыльнулся.
— Сам знаешь, в те времена этого везде хватало.
— Она разве не была замужем за пастором?
— Когда тот образина говорил хоть слово поперек? — прыснул Руфус. — Он и ломаного цента не стоил. Хотя, если честно ответить, не знаю, было у нее с итальяшкой чики-брыки и туды-сюда или же нет. Просто ладили, и все. Только с ней он и разговаривал. Без него нам Пять Концов было бы не построить. Мы закончили котлован, только когда пришел он. А копать пришлось немало. Так-то возвели эту церквушку, Пиджачок.
Руфус помолчал, вспоминая.
— А ты знал, что это он так назвал церковь? По задумке была, понимаешь, баптистская церковь Четырех Концов: север, юг, восток и запад, означало, что десница Божья накрывает со всех сторон. Это по мысли пастора. Но когда итальяшка нарисовал на задней стене картину, кто-то сказал: а давайте сделаем «Пять Концов», раз Иисус — сам по себе сторона света. Пастору это было поперек горла. Он говорил: «Я вообще о картине не просил». Но сестра Пол топнула ногой — на том и порешили. Потому стало Пять Концов, а не Четыре. Кстати, картина-то назади так и осталась?
— Еще бы. Репьем поросла, но на месте.
— Там сверху все еще написано «Пусть Господь хранит тебя в Своей ладони»? Не закрасили ведь?
— Боже, нет. Слова мы не закрашивали, Руфус.
— Ну и не надо. Это ему почесть, итальяшке. Давно уже умер. Человек сделал богоугодное дело. Чтоб делать богоугодное дело, Пиджачок, необязательно простаивать в церкви все воскресенья напролет.
