— А если вспомнить твои слова про шансы, дядя Лука?
— Думаешь…
— А что тут думать? Всё просто — перерезаем глотки подлому тирану и его прихвостням (это про нас с тобой, если что), а потом очаровываем юную богиню благочестием и славословием. Богиням ведь что от людей нужно? Правильно, почитание и молитвы.
— Тёмные боги ещё жертвы требуют.
— Но наша-то светлая?
— Светлее не бывает. Правда, вместо молитв предпочитает хорошо прожаренное мясо.
— Не пробовал вместо стейка помолиться, дядя Лука?
— Не рискнул. Ты не смотри, что маленькая, может и в глаз дать.
— Может, — согласился король. — Я тоже не рискнул. С заговорщиками безопаснее.
— Точно всё контролируешь, величество?
— Дядя Лука, мне Великим Треком поклясться? Завтра на балу ищеек из Тайной Канцелярии будет не меньше чем гостей. А я под камзол кольчугу надену.
— Ищейки на балу? Наши аристократы скажут тебе дружное «фе». Или «фи».
— С чего бы это? В военное время вполне прилично приглашать на королевские праздники отличившихся вояк в чине сотника или полусотника.
— Из тайных те ещё вояки… Сколько в волчью шкуру не ряди, лисий хвост всё равно наружу торчать останется.
— Спрячем, не беспокойся.
— Мне-то что, — маршал наконец-то решил открыть бутылку. — В этом кабинете есть стаканы, хоггову мать?
Слухи. Сплетни. Домыслы.
— Дорогая, мне нужен яд, которым ты отравила моего брата и его жену.
— Дорогой, я их не травила. А тебе много нужно?
— Все остатки. Ты же не очень много потратила?
— Клара… Марта… Фердинанд… минхеер Ганц… лавочник Фриц… Не помню, дорогой! Сейчас посмотрю в шкатулке.
— Разве можно хранить яды в шкатулке? А если дети найдут?
— Не беспокойся, милый, у детей есть свой. Тебе для чего?
— Ты не забыла, что вечером мы идём на королевский бал?
— Фридрих, королей нельзя травить! Это опасно!
— Что за глупости ты говоришь, дорогая? Я не собираюсь травить Его Величество, когда есть более достойные цели с оплатой в золотых рандах. Первосвященник назначил награду за голову…
— Ни слова больше, Фридрих! Пусть старый скряга утраивает вознаграждение, всё же богиня, а не кухонная девка. За полторы тысячи рандов это вообще выглядит богохульством.
— В правильном направлении мыслишь, душа моя. Я так и сказал нашему многоуважаемому родственнику.
— А он?
— Он согласился удвоить гонорар, и предложил отпущение грехов за шесть лет.
— Мало, требуй двенадцать.
— Душенька, я выбил со старого скряги двадцать четыре года!
— Милый, ты такой хозяйственный.
— Всё в дом, родная моя, всё в дом.
