Прошло ослепление фонарем, и глаза привыкли к темноте. Я осторожно огляделся, стараясь излишне не шевелить головой. Рядом глинистый обрыв, покачивались пожухлые пучки рыжей травы, вылезали белесые корешки растений. Слева текли спокойные воды Тезы, где блики фонарей гонялись за широким блюдом луны.
Возле меня суетились два врача, осматривали, ощупывали. Через разбитые губы вырывались стоны, когда болезненно задевали ребра. Помогал со светом высокий милиционер, на кожаном поясе беспрестанно бубнила рация, перекликались озабоченные голоса. Между деревьев мелькали яркие лучи ручных прожекторов. Откуда столько народа?
– Как там Женька? – разбитые губы еле поднимались, распухший язык казался сучковатым поленом в узкой печной топке.
– С ним все в порядке, синяки, ушибы да сломанный нос. Сейчас показания дает, – ответил молодой врач, чьи стильные очки блеснули в свете фонаря, – Ты-то как – встать сможешь?
– Попробую, если немного поможете.
Четыре руки бережно подхватили с двух сторон и попытались приподнять, но судорога разрядом тока хлестнула по груди, и тело выгнулось дугой, вырвалось из поддерживающих рук. Вдобавок я приложился головой о твердую глину – происходящее отпрыгнуло в зияющую пропасть темноты.
Снова нашатырь и трубный крик:
– Носилки сюда! Здесь «тяжелый»!
– Держись, дружище! А то нашатыря не напасемся! – обдал запахом лука пожилой врач.
Куда подевался охотник с арбалетом, старик с землянкой? Неужели всё привиделось, пока я лежал без сознания?
Легко спрыгнув, к нам присоединился худощавый мужчина. Серый плащ колыхнулся от приземления. Колючий взгляд мельком скользнул по мне, фонарь в руках обшаривал прибрежную бровку. Краем глаза я заметил, как тип снял с раскидистой вербы небольшой комок и быстро убрал в нагрудный карман.
Сверху спустили носилки, в шесть рук меня аккуратно положили на пахнущую формалином ткань. Закрепили широкими ремнями, чтобы не упал при переноске, или чтобы не сбежал.
– Ох, и здоровый же ты! – пропыхтел молодой врач.
– Это я ещё не жрамши, – я с трудом раздвинул губы в улыбке и почувствовал, как что-то теплое поползло по подбородку.
Уничтожить! – в голове всё ещё гремели мысли неизвестного охотника.
– Если шуткуешь, то, значит, жить будешь. В отличие от твоих друзей, – пропыхтел врач, забираясь на обрыв.
– Отставить разговоры! – скомандовал «серый плащ».
– Каких друзей? – я повернул голову.
Череп откликнулся ноющей болью, но открывшееся зрелище заставило о ней забыть.
