Наталья потушила сигарету и тут же прикурила новую. Такая тоска навалилась. И почему нет лекарства, чтобы принять таблетку – и все прошлые неприятности из головы вон? Как она радовалась, что Андрюша с Виктором всегда вместе были. И в тот злосчастный день брат, как всегда, к концу работы пошёл за ним, чтобы вместе домой идти. И когда полыхнуло по чьему-то недомыслию и преступной глупости, он без раздумий кинулся в самое пекло, потому что там остался Витя.
Ну всё! Никаких сил не хватит. Ещё чуть-чуть – и останется завыть как раненой волчице, что детёнышей потеряла. Наташа торопливо метнулась в ванную, плеснула в лицо холодной водой. Подняла глаза к зеркалу. Ну вот, нормальная, здоровая, гладкая и ещё довольно молодая. Морщин ещё не нажила, взгляд ясный, даже маленько нагловатый, если нужно. Может, судьба и хотела бы её сломать – не выйдет, не на ту напали. За соплями и нытьём к Гале Воронцовой пожалуйте – может хоть сейчас адрес дать. А она, Наталья Валентиновна Ариншина, сама кому хочешь хребет-то поломает и в бараний рог согнёт. Ей жалельщики без надобности. Да, грубоватая, и схамить может, и за словом в карман не полезет. Уж какая есть. Не нравится – проходите мимо, никто не держит.
Но вновь завязла в воспоминаниях, как в трясине. Одну ногу вытащишь – другая проваливается. Даже обрадовалась, когда в кухне появилась лохматая спросонья Люся, путаясь в тётиной сорочке вместо ночнушки. День прошёл в делах и, к радости Наташи, сидеть и упиваться прошлыми обидами на несправедливость времени не осталось. Наскоро позавтракали и отправились в универмаг. Народу в нём было предостаточно, чего не скажешь про ассортимент. Колготки на детей были только серые или коричневые. Исключительно простые. Да ладно уж, хоть целые будут – и на том спасибо. Купили костюм, малиновый свитерок и рейтузы, клетчатый сарафан с двумя кармашками. На улице возле магазина обмирающей от восторга племяннице сторговались с бабусей на пуховую шапку и рукавички по сходной цене. Люська прижимала к себе свёртки грязно-серой бумаги, обвязанной бечёвками, и только счастливо ойкала. Обилие новых и, по мнению девочки, распрекрасных вещей избавило Наталью от выклянчивая игрушки. Люся в пылу примерок начисто о них позабыла. Торопилась домой – у зеркала покрасоваться.
Наташу её эмоциональность и смущала, и откровенно раздражала. Из всего этой девчонке надо цирк устроить. Радуется так до поросячьего визга, взахлёб – не утихомиришь. Поначалу приятно стало, что благодарность Люськина искренняя – виснет на шее, звонко целует в щёку. И при этом скачет по комнате как мартышка. Разбушевалась, врезалась с разбегу в журнальный столик, споткнувшись о край ковра. Чуть не разнесла всю квартиру. А вчера из-за мультика рыдала аж до икоты. В кого уродилась такая – не понятно. Андрей вырос весёлым, смешливым, но баламутом никогда не был, а про Галину и говорить нечего – того и гляди уснёт стоя, как лошадь. Наталья старалась сдерживаться, очень старалась. Но не привыкла она к такому и привыкать не сильно-то и хотелось. Глядя на Люсю, она категорически отказывалась верить, что, возможно, девочка похожа на неё. Она в силу возраста и опыта научилась гасить свой темперамент, а Людмила для этого слишком мала.
