Богданович быстро посмотрел на него, глаза его при этом стали темными.
— Нет, не то. Теперь не об этом надо писать! — И, вырвав из рук листок, вдруг раскашлялся, начал искать носовой платок.
Плавник вздрогнул.
— Надо лечиться,— сказал он, успокоившись, глуша в себе чувство досады.— Нельзя губить такой талант, Максим Адамович... Бессмысленно. Надо взять себя в руки, прекратить эти ваши ночные прогулки. Так ведь и здоровый не протянет долго, если не будет спать по ночам.
Богданович смотрел на него, глаза его светлели, но смотрели каким-то отсутствующим взглядом. Поэт задумался, и бледное усталое лицо его прояснилось и стало молодым, каким оно и должно было быть. Он тихо, без аффектации заговорил:
— Я не хожу пить в компании или на свидание с любимой. Смешно, но это точно, что у меня даже не было любимой женщины, не было любви. Двадцать пять лет!.. Был идеал, вижу его, но не знаю еще, что лучше — чтобы этот образ был только в стихах или чтоб был он в действительности.— Медленно встал со стула и подошел вплотную к Плавнику.— А не ходить я не могу... горит здесь, в сердце... Так я скорей поправлюсь. Я хожу по ночным улицам, выхожу в поле, на речку, иду росным берегом. А какой рассвет видел позавчера! Вам, может, беспокойно, так я переберусь к кому-нибудь...
— Боже ж мой! — произнес Плавник с нескрываемым возмущением.— Делай что хочешь, только не губи себя.
Максим покачал головой:
— Нет. Я хожу на свидание с Беларусью. Я знаю, что это свидание последнее, что это — прощание... И не могу не ходить.
И он ходил, бродил по Минску и его окрестностям.
Заходило солнце, в красном свете последних лучей блуждал одинокий человек, то наблюдая за тем, как розовые тучки дрожат на поверхности реки, то за тем, как зеленые листья деревьев постепенно темнеют и становятся совсем черными.
Поднималось солнце, и было всякий раз великим счастьем видеть, как пробуждается при этом жизнь, как птицы начинают петь радостные гимны рассвету, как исчезают утренние туманы, как солпце, всесильное солнце, оживляет землю...
Была ночь, звезды мигали в синем небе, а когда выплывала из-за туч луна, они бледнели и земля окрашивалась в зеленовато-лиловый цвет...
Богданович шел с окраины к центру города. Он любил этот город ночью. Он любил ловить обрывки смеха, музыки, шаги поздних пешеходов. Воздух был чист, и казалось, городские улицы пахнут полем, полевыми цветами.
Да, он отдыхал после того, что видел днем.
