Сотрудники Эстеллы утверждали, что она витает в облаках, как настоящая звезда. Вечно спешащая, она не всегда могла вспомнить, зачем бежала в то или другое место. Как только ей предоставлялся случай, она откладывала в сторону свои дела и всей душой отдавалась первому же вставшему на ее пути приключению — разумеется, лишь в том случае, если оно имело хотя бы слабую связь с будущим, с неизведанным или с таинственным. Прежде чем отыскивалось банальное объяснение (нередко-увы! — подтверждавшееся впоследствии), она могла, всегда и в любом случае, предложить множество самых фантастических гипотез, так же как в любой час дня и ночи была готова объяснить, вплоть до мельчайших подробностей, как были построены террасы Баалбека, как друиды использовали атомную энергию и что означал, на самом-то деле, тунгусский метеорит. Она хранила воспоминания о нескольких предыдущих и предчувствие несколько будущих жизней. Впрочем, несмотря даже на то, что ей не раз случалось терять рукописи сотрудников журнала, ее ценили как редактора и любили как верного товарища.
Разумеется, она никогда не знала, который теперь час.
Но именно поэтому она и оказалась в редакции так рано в то памятное утро, когда там появился дон Модесто со своими необычайными фотографиями.
Так как она не помнила ни одного его произведения, хоть чуть-чуть грешащего воображением, Эстелла смотрела на него каждый раз так, как будто видит его впервые. Это заставляло ее быть любезной, что сеньор Оргульо относил за счет восхищения его искусством.
Поэтому маленькая фигурка Эстеллы единственная во всей редакции вызывала у него застенчивую симпатию.
— Доброе утро, синьорита, — сказал он, открывая дверь.
— Что? — спросила Эстелла. — Ах да, конечно.
— Вы одна?
И он вытянул шею, заговорщически оглядываясь.
— Пожалуйста, — сказала девушка. — Salud!
— Тогда я покажу вам кое-что… Еще никто не видел… Хе-хе-хе. Поглядите-ка, что у меня здесь…
Заинтригованная таинственным тоном фотографа, Эстелла спустилась из лунных сфер, в которых она витала большую часть своего рабочего дня. Контакт наконец установился.
— Потрясающе! Что это такое? — воскликнула она, когда ее взгляд упал на фотографии, которые дон Модесто вытаскивал из портфеля.
— Угадайте, — улыбнулся художник.
— Посмотрим! Репродукции наскальных рисунков? Обычно первобытные художники украшали их следами ладоней… Но здесь у вас подошвы… Значит, новая цивилизация?
— Нет, я…
— Да, вы правы, — сказала Эстелла. — Ведь подошвы не голые, а пещерные жители не носили ботинок…
