Лорд Хэвилбоув, уроженец города Палагата, лежавшего далеко внизу, в долине Глэйдж, был утонченным и чрезвычайно организованным человеком. Он любил все растения, но не мог смириться с той легкостью, с которой даже самый прекрасный из садов быстро зарастал и становился совершенно непохожим на свой первоначальный облик, как только по какой-либо причине лишался повседневной скрупулезной опеки. Поэтому, пока полки мускулистых землекопов напрягались, сравнивая с землей лавовые пики Барьера Толингар, искусники-ученые в лабораториях Замка ставили опыты по управляемому размножению, создавая траву, кусты и деревья, которые, не нуждаясь в помощи садовника, сами сохраняли бы свои изящные формы.
В то время на Маджипуре еще существовала наука, способная творить подобные биологические чудеса. Усилия ученых лорда Хэвилбоува увенчались великолепным успехом. Растения, предназначенные для его сада, росли совершенно симметричными, а после того, как достигали заранее предусмотренного размера, прекращали свое развитие и в дальнейшем пребывали в неизменном виде.
Лишние листья и даже целые ненужные ветви автоматически отторгались, падали на землю и быстро превращались в перегной, поддерживающий и даже увеличивающий плодородие лавовой почвы Ферменты, выделяемые корнями, не позволяли расти сорнякам Каждое растение цвело, но все прекрасные цветы оставались пустоцветами до тех пор, пока растение не достигало предусмотренного срока своего естественного жизненного цикла; лишь тогда оно создавало плод, благодаря которому порождало для себя замену, выраставшую точно на том же месте и через некоторое время обретавшую точно такие же величину и вид, как и родительское растение. Таким образом сад на протяжении многих веков оставался в том же состоянии, в каком возник.
Всякий раз, узнавая о том, что где-то в мире обнаружено красивое дерево или куст, лорд Хэвилбоув приказывал доставить ему несколько экземпляров с корнями и почвой, в которой растение обитало, и передавал генетикам Замка, чтобы те переделали находку для его саморегулирующегося сада. Туда также целыми караванами везли яркие декоративные минералы, такие как желтовато-зеленый камень, известный как крисоколла, синий, который часто называли лазуритовым сердцем, красную киноварь, золотую круску и множество иных пород. Каждый из них использовался как покрытие для земли, и поэтому различные уровни сада заметно различались по цвету; Хэвилбоув обладал глазом художника и смог добиться того, чтобы человек, стоявший на горном пике, возвышавшемся посреди Бибирунского плато, рассматривая сад, видел, как большое бледное темно-красное пятно сменяется ярко-желтым, вдаль уходили алые, синие, зеленые, голубые пятна и полосы и участки множества других цветов и оттенков, и на каждом из них помещались растения, удачно подходившие к цвету земли.
