Деккерет никак не ожидал подобного признания. Это было просто удивительно, невероятно.
— Значит, все мы имеем своих призраков, которые никак не желают разорвать связь с нашими душами, сколько бы лет ни прошло.
— Да. Я благодарен вам, Деккерет, за то, что вы разделили со мной это бремя.
— Неужели вы, после того, что я рассказал вам, не считаете, что я обманул ваше доверие?
— А почему я должен так считать? Вы ведь человек, не так ли? Мы не ожидаем, что наши коронали будут совершенными во всех отношениях. Если бы мы рассчитывали на это, нам пришлось бы сажать на трон мраморные статуи. И вас, возможно, удастся излечить от этого страдания. Я могу попросить Мондиганд-Климда стереть память о вашей мертвой кузине
— Так же, как он стер ваши воспоминания о Тизмет? — резко, без малейшей паузы спросил Деккерет.
Престимион окинул его изумленным взглядом, и Деккерет, охваченный стыдом, осознал, что его внезапно обуяла потребность нанести ответный удар тому самому человеку, который желал облегчить его боль, и что поспешные слова отнюдь не делают ему чести
— Простите мне. Это были жестокие слова.
— Нет, Деккерет. Это были правдивые слова И вы имели полное право произнести их. — Престимион попытался обнять своего спутника за плечи, но Деккерет был слишком высок ростом, и тогда он легким движением обхватил пальцами его запястье — Это была очень ценная беседа: одна из самых важных, которые мы с вами когда-либо имели. Я узнал вас теперь гораздо лучше, чем за все минувшие годы.
— И вы считаете, что человек, обремененный подобной тяжестью, достоин быть короналем?
— Я, пожалуй, притворюсь, что не слышал ваших последних слов.
— Благодарю вас, Престимион.
— А что касается моего недавнего замечания насчет Мондиганд-Климда — совершенно ясно, что оно расстроило вас. Я сожалею об этом Как вы сказали, все мы имеем своих призраков. И возможно, истина заключается в том, что мы осуждены нести их в себе до конца дней. Но я имел в виду лишь то, что воспоминания о вашей погибшей кузине, кажется, причиняют вам большую боль, а вам теперь предстоит управлять миром, выбирать супругу и выполнять множество больших и малых дел. Для всего этого потребуются все силы вашего духа, и, может быть, не стоит отвлекать их на борьбу со своим собственным внутренним разладом? Я действительно считаю, что Мондиганд-Климду, возможно, удалось бы излечить вас от боли вашей потери. Но вы, скорее всего, не пожелаете расстаться со своими воспоминаниями о Ситель, несмотря на всю боль, которую они причиняют вам, — так же, как я, если быть до конца честным, готов цепляться за то, что еще осталось у меня от Тизмет. Так что давайте оставим эту тему, вы не против? Я уверен, что вы сможете найти собственный способ исцеления. А также должным образом разрешите проблему с Фулкари.
