Торт был не простой. Это был именинный торт Лизы. В итоге весь крем с тортика сняли и вручили красной мне в блюдце, а тётя Катя и Таня принялись заново его украшать, взбивая крем. А я, я не просто краснела и бледнела, не просто извинялась не замолкая, я ещё и продолжала лопать крем отбирая блюдце у Сергея и Светы. На что все смеялись ещё громче.
Этот вечер я провела с семьёй Князевых. В смысле я вернулась в реальность и отложила дела, даже честно пыталась не думать о них за столом. Ещё больше стыдом я покрылась, когда Сергей вручил подарок маленькой имениннице от нас двоих. Ну а когда он повёл меня спать в свою комнату, я вообще побагровела от стыда и услышав, что спала так все это время не культурно раскрыла рот в немом вопросе. На все это Света заразительно громко смеялась говоря, что я ещё со стороны не видела себя одевающуюся.
Однажды спустилась с ноутбуком в руках в футболке Сергея и бубнила себе под нос статьи уголовного кодекса смеясь на некоторых словно мультяшный злодей и угрожая обвинителю от несостоятельности его обвинений захлебнуться завистью от победы мелкой занозы адвоката.
– Знаешь, мне даже жаль Серого, если ты так с каждым делом погружаешься, он сума сойдёт от скуки. – Подтрунивала меня Света.
Она вообще после того разговора и встреч с Галиной Викторовной изменилась. Стала живой, много говорила и смеялась.
– Я не всегда такая. Просто это дело стало очень личным. Вот я и увлеклась. Обычно я оставляю работу на работе. Веду сразу несколько дел, не крупных, и если дома и уделяю им время, то только до ужина и не больше пары часов. Иначе можно сгореть на работе. Я видела таких адвокатов. У них ничего кроме работы не осталось, они одержимы ею. Такого себе я не хочу.
Следующие два заседания были не просто закрытыми. На них выступали Станислава Владимировна и Галина Викторовна, они давали заключения по жертвам, двум из всех, об остальных ни судья, ни обвинитель не знали. Обсуждения касались уже факта похищения и насилия над дочерью и внучкой обвиняемого Князева Николая Фёдоровича. Насилие было моральным с избиениями, но и это весомо.
С больницы были взяты справки о всех ранах, синяках, ссадин, царапинах и даже переломах обеих девочек. Следы удушения на Лизе я квалифицировала как попытку убийства. А подробности «касаний» далёких от целомудренного обращение к Свете как попытку изнасилования. Станислава Владимировна и Галина Викторовна описали все так, что равнодушным не остался никто.
