Мы снова прошли через тамбур. Открытый конец трубы Корявый подставил под чан, покрутил вентиль – из штуцера заструился серебристый ручеёк.
– Во, трубу заполнили, только вертикально не ставь, может пробку выдавить. Кладём на тележку в наклон, вишь, тут приспособа имеется. Холера, помогай, чего стоишь? И везём в «дубарь». Поехали.
– А потом?
– Положено сутки постоять. И на станок, режем на чушки.
– Прямо с картоном?
– А чего, так проще шкурку снимать. Кувалдой выбил – и вот он, красавчик, – Корявый взял со стеллажа сверкающий цилиндр. – Держи.
– Ого!
– Двенадцать кэгэ, можешь не проверять. У нас их вместо гантелей берут.
– Да ладно, в руке-то растает.
– Не-а.
– Как это нет? Точка плавления тридцать градусов.
– А на спор? На беленькую?
– А, понял. От ладони тепло отходит внутрь слитка. Верно говорю?
– Учёного человека видно сразу, – протянул Корявый разочарованно.
– А готовые чушки куда?
– В подвал, – Корявый подошёл к люку в центре комнаты. – Сперва изделия кладём в эту клеть, спускаем. А внизу на стеллажи перекладываем. В подвале прохлада завсегда.
– Слушайте, мужики, у вас тут и смотреть-то нечего. Я же химик, а здесь – что? Станки да чаны, убогое всё какое-то.
– Как это – химии нет? – возмутился Холера. – А вона, смотри, – он распахнул железный шкаф.
– Во, спирт – первое дело. И азотка, кислота, стало быть. Чем тебе не химия?
Корявый пнул его по ноге; Холера осёкся, я сделал вид, что ничего не заметил.
– А спирт зачем?
– За вредность, – сказал Корявый и покосился на Холеру.
– Точно, – подтвердил тот. – Я вот кино смотрел, про войну. Там солдатам сто грамм давали перед атакой. А лётчикам даже коньяк, правда, после полёта.
– А вы типа пилоты?
– Ну, – разошёлся Холера. – Я вот сегодня на Светку пикирую. Червонец не деньги, у Светки одни буфера чего стоят. Да ты её видел, Доцент, на раздаче она в тошниловке.
– И он пожал в тени завода её мозолистую грудь, – по памяти выдал я.
Холера загоготал, Корявый ухмыльнулся.
– А спирт у вас чистый? – спросил я.
– Да где там, – махнул рукой Корявый. – Нарочно какую-то гадость подмешивают, потом обосрёшься до крови. Вот беленькая – другое дело.
– Мужики, я понятия уважаю. Завтра же проставлюсь.
– Вот это по-нашему, – сказал Корявый.
– Я у Светки-то интересуюсь на днях, – вступил Холера, – чо сёдни на первое? Она отвечает – солянка. Слышь, Доцент, она мне говорит, солянка, мол. А я спрашиваю: что ли азотка уже кончилась? – Холера заржал. – Ну, ты понял? А говоришь, химии у нас нету.
