– Вот. И наука хиреет, прорывных решений – ноль. Не говоря уже об искусстве. Почему нет новых Леонардо? Шекспиры куда подевались? Где могучая кучка передвижников? В общем, мельчают людишки, – он закурил. – Помнишь, в тринадцатом… слушай, двадцать лет уж прошло, летит время… Клич тогда бросили – экспедиция на Марс, без возврата.
– Ну как же.
– Отозвалось двести тысяч, и в первом туре отобрали тысячу. Здоровых, умных, все с высшим образованием.
– Да, да.
– А знаешь, что с ними стало? Я посмотрел недавно.
– И?
– Три сотни ушли, в основном катастрофы и спорт, экстремальный, само собой. А пятьсот семь нынче…
– В Большой Зоне?
– Угу. Но речь не об этом. Вот позови сегодня – не то, что на Марс, дом свой защищать не пойдут. Герои компьютерных войн, блин. Где прибамбасы, там и родина, – Ратников махнул рукой. – Догадался, откуда ветер дует?
– Просвети скорее.
– Зона.
– ?
– Материк уже не мир. Лишь доля его, пусть и крупнейшая.
– Я понял, Белый. Как там у классиков? Когда у общества нет цветовой дифференциации штанов, то нет цели. А когда нет цели – нет будущего.
– В самую точку. Ладно, чего зря ворчать. Ну, а твои дела, с книжками как? Всё творишь?
– Не сыпь мне соль на рану. Кто их нынче читает?
– Так ты в стол пиши. Пока что.
– А зачем? Перспектива-то нулевая. Вон, родная жена в меня уже не верит. А чужое признание за душу не берёт. Почти.
– Жена, говоришь? Она ведь моложе тебя? Намного?
– Как считать. По календарю – на двадцать семь. Но ведь…
– Да, ревитализация. Тебе как-никак тридцатник добавили, за Мегапроект. Или списали? Тоже, как считать.
– Ладно, Белый, будет уже кругами ходить. Догадываюсь, зачем пригласил. Нужны подробности? Я всё изложил в отчёте.
– Так уж и всё? Это невозможно. Давай-ка по новой. И с деталями, – он притушил сигарету.
– Убивают людей твоих, Анатолий Борисович. А тела в овраг сбрасывают. Прикроют саваном, вот со спутника и не видно. Своими глазами видел. Ну что, задачу я выполнил?
– Ага. Но ездил ты в Би Зед не за этим. Не только за этим.
– Что? Опять эти игры?
– Для твоего же блага, Костя. Не смог бы ты утаить настоящую цель. Уругвай раскусывает такое на раз-два.
– Белый, ты хоть знаешь, каково это – дочку потерять?
– Которой у тебя не было.
– Для меня она была. И жива в моей памяти, до сих пор сердце ноет.
– Хочешь, мы всё подчистим?
– Ну уж нет. Скажи, я тебе кто, курсант? У меня третий уровень, мы с тобой коллеги. Я так считал.
– Ты не из нашего сектора, Костя. Твои ступени и степени, они по научно-культурной части. А тут всё серьёзно, ты даже не представляешь.
