Первым делом он обнюхал новый трофей, а потом стал исследовать карманы. Объёмные нижние карманы представляли для него особый интерес. Похоже, что он мысленно примерял их к каким-то своим пожиткам и остался этой примеркой доволен. Он скомкал куртку, засунул этот комок себе под левую подмышку и собрался было уходить.
Уже стоя в проёме, он обернулся на меня и замер. Потом вернулся в мою камеру и сделал рукой сложное спиралеобразное движение. И в этот же миг помещение наполнилось мягким зеленоватым светом. Словно вкрапления более яркой породы, засветились многочисленные точки на стенах, в полу и на потолке!
Теперь я мог разглядеть своего тюремщика. Он был худ, жилист и абсолютно гол. На его голове и теле не было ни единого волоска, а кожа была бледная с серовато-землистым оттенком. Смотреть на него было неприятно, так же как на лежалую ощипанную курицу. Можно было сказать, что внешность у него была типичной для жителя подземелья, если бы не его глаза. Они были тёмные, почти чёрные, и мне показалось, что я их где-то уже видел. И этими своими «угольками» он уставился под мой прижатый к груди подбородок. Что-то там притягивало его взор. Он подошёл и наклонился ко мне. Затем цепкими холодными пальцами вытащил из нагрудного кармана моей рубашки плоский прямоугольный предмет.
Я не сразу вспомнил про фотографию школьника, которую туда положил. Похоже, миссия по поиску его останков была мной окончательно провалена. Всё складывалось как на той самой дороге из русской народной сказки, где и сам пропадёшь, и всё потеряешь!
А пропадать мне совсем не хотелось. Обидно было от мысли, что и искать меня особо никто не будет. Сначала хватятся в поликлинике, потом сообщат на работу, а там уж и до полиции дело дойдёт. Только что толку? Сколько я тут пробыл, а главное – сколько я тут ещё пробуду? Как быстро этот Безволосый наиграется новой живой игрушкой? Вопросы были в никуда, вопросы были без ответа…
И пока я предавался упадническому настроению, Безволосый успел всяко-разно повертеть и обнюхать фотокарточку. Наконец, он её поставил в правильное положение – это я определил по надписи на тыльной стороне.
Безволосый буквально застыл, пожирая портретное изображение одними глазами. А потом по его бледному худому лицу прокатился какой-то мимический шторм! Руки его затряслись, а из груди стало вырываться сипение и глухое бульканье! Он выпустил свою палку из руки, и та с металлическим звоном ударилась об пол, откатившись прямо ко мне. Но Безволосый не обратил на это никакого внимания.
