Сорвался с орбиты, называется. Так сорвался, что не уверен, вернусь ли на неё обратно. Очень мне казалось сейчас это проблематичным. Без документов, без гроша в кармане.
И тут меня осенило.
— А паспорт мой, паспорт где? Наверняка у твоего кореша остался, а? И деньги, семь штукарей там было, в бумажнике, все мои сбережения на дорогу.
Рыжий кивнул.
— У него. В кармане кителя. Сам видел, как он их туда сунул.
— Значит, и сейчас они с ним, так?
— Ну… наверное.
— Тогда чего же ты тут торчишь! Живо за ним. Дорогу мне покажешь.
Он испуганно затряс головой.
— Не, я не пойду… Там же эти…
— Кто — эти? Боевики, что ли?
— Они разве боевики? — Глаза его полезли из орбит, словного у больного щитовидкой. Я чувствовал: ещё одно моё слово, и он точно обделается от страха.
— А я почём знаю? Это твоя территория, не я, а ты здесь местный житель. Тебе видней, кто тут у вас по лесам бродит — боевики, партизаны или переодетые марсиане. Так что давай, веди.
— Да я здесь впервые, — всё ещё сопротивлялся рыжий. — До Куролесово, поди, вёрст двести.
— А до Москвы — все две тысячи. Так что не тяни резину. Может, и не боевики это вовсе, а солдатики наши российские. Может, часть у них где-то рядом стоит.
Он всё ещё сомневался.
— Слушай, ты, бухгалтер! — взорвался я. — По твоей вине я сейчас здесь торчу, так что будь любезен, достань мне мой бумажник. Без денег и документов я отсюда вовек не выберусь. А вместе со мной и ты, это я тебе обещаю. Закопаю, ни одна живая душа не найдёт. Тайга, сам понимаешь.
Зря я это сказал. Он весь вдруг как-то скуксился, сморщился, съёжился — и заплакал. Совсем как ребёнок, навзрыд.
— Говорил я ему… говорил… а он своё… всё, мол, шито-крыто будет… Поможешь, говорит, забуду о том случае… А я что ж… я и пошёл…
Мне почему-то стало стыдно.
— Так, ладно, хватит тут сопли на рукав наматывать. Мы с тобой сейчас в одной упряжке. И делать будешь то, что я скажу. Понял? — Он шмыгнул носом и кивнул. — А раз понял, то вперёд. Главное — не упустить этих твоих партизан. — Я ухмыльнулся. — А ведь они в ваши расчёты не входили, так ведь? Спесь-то с твоего Валерки, братца моего то есть, сбили. Вместе с фуражкой.
За свою богатую репортёрскую жизнь я поколесил по стране немало, премудрости кочевой жизни усвоил хорошо. В разных побывал передрягах — и под пулями боевиков, и на лесных пожарах, и на обломках жилых домов, взорванных террористами.
А по молодости успел и интернациональный долг исполнить, в Афгане послужить: в восемьдесят восьмом был призван, а уже в восемьдесят девятом вместе с генералом Громовым выходил из этой страшной страны. Помните ту знаменитую фотографию, которая обошла страницы всех центральных советских газет? «Генерал-лейтенанта Громова на границе встретил его сын». Там, на фото, ещё пограничный столб есть, если помните, с гербом Советского Союза. Так вот я на этой фотографии как раз за этим столбом и стою. Не верите?
