«Завтра нужно зайти в специальную библиотеку. Может, там есть какие-то научные разработки по этой теме. Ведь наличие в обществе маньяков и серийных убийств не обусловлено политической системой общества. Наверняка, подобные наработки есть и у заграничных ученых и криминалистов», – подумал он.
Услышав шорох, Виктор повернул голову и увидел стоявшую в дверях жену.
– Ты что не спишь? Иди, отдыхай! Я сейчас допью чай и тоже лягу, – произнес он.
– Смотри, Виктор! Сгоришь на работе. Стоит тебе сломаться, и ты станешь никому не нужным человеком. Я понимаю тебя, ты хочешь кому-то что-то доказать, но не делай этого. Ты работаешь в коллективе, а он таких, как ты, не любит: он не уважает людей, которые выше по своему развитию, чем вся основная масса. Коллектив силен сплоченной серостью. Звезды в коллективе не живут, их выдавливают.
– Ты не права. Я не хочу работать так, как работают они. Ведь за каждой бумагой, проходящей через мои руки, стоит чья-то судьба, чьи-то горе или радость.
– Дело твое. Я просто боюсь за тебя. Тебя не сломал Афганистан со своей кровью и горем, но здесь – все по-другому. Там были враги, которых ты знал. Тут враги другие. Они мило улыбаются, но стоит споткнуться, никто из них не протянет тебе руку.
– Да, брось ты! Я не верю и не хочу верить в то, что ты говоришь. А как же такие громкие слова: дружба, любовь. Может, их тоже нет на свете?
Жена махнула рукой и вышла из кухни. Через пять минут он допил свой чай и направился в спальню.
***
Сергеев пьяными глазами смотрел на Мадину. Она, молча, поставила на стол сковороду с жареной картошкой и направилась на кухню.
– Тебя долго ждать? Так и водка может испариться из стаканов, – произнес он и протянул руку к бутылке.
Он разлил водку по трем стаканам и снова позвал с кухни Мадину. Дождавшись ее, он поднял стакан и, обращаясь к своему приятелю, сказал:
– Предлагаю выпить за наше безнадежное дело.
Стукнувшись гранеными стаканами, они выпили и потянулись вилками к горячей картошке.
– Теперь все будет зависеть вот от этой женщины, – произнес Сергеев. – Я очень рассчитываю на нее.
Его приятель Хохлов Иван пристально посмотрел на Мадину.
– Ты поняла? Все будет зависеть от тебя, – пьяно пробормотал он. – Главное – больше натурализма. Плачь, бейся в истерике. Короче, так, как будто тебя должны убить. Ты поняла это?
Она, молча, кивнула. Они допили бутылку водки и стали расставаться.
– Ладно, я пошел, Алексей, до завтра. Фотоаппарат с меня, – произнес Хохлов и пожал руку пьяному Сергееву.
