– Может быть, вы и правы. Простому человеку в наше время трудно разобраться, где ложь, а где, правда.
– Нет ничего трудного в этом. Достаточно осмыслить критерии пропаганды. Она действует по накатанному шаблону. Сто раз повторённая вслух ложь легко облачается в одежды истины и принимается всеми в таком виде с необыкновенно наивной доверчивостью. А правда – это затюканная никому не нужная сирота, которую не пускают на порог современного общества. Она своей убогой простотой и логичностью легко порождает плод сомнений. Чаще всего у нас её называют «явной глупостью» или «выдумкой неучей». Ложь рядят в красивые одежды. А правда всегда голая. Вранье приукрашивают, а правда цвета земли. Это первые признаки, по которым умный человек сможет разобраться в жизни. Не все люди дураки. При желании они способны легко разобраться. Ведь даже сто раз повторённая ложь де-факто не способна стать истиной. Но людям проще закрывать глаза и затыкать уши. То, как ты воспринимаешь растиражированную ложь, является паролем, кодом доступа и мерой лояльности в том мире, в котором люди живут. Проще кивать головой и осуждать прошлое. В этом основная причина почему самая глупая ложь легко побеждает самую умную правду.
Старик хлебнул из чашки и грустно покачал головой:
– Страшно. Страшно так жить. Не задумываются люди, чем всё это может закончиться. Не боятся, что волны всеобщей алчности, лжи и лицемерия погубят Китежбург. Он может опуститься на самоё дно, совершенно исчезнув в пучине человеческих пороков. И только волны Светлояра, качая колокола, будут разносить по берегам малиновый звон величественных затопленных церквей, напоминая потомкам в назидание о судьбе города, в котором победило Зло.
Он горестно вздохнул и попытался улыбнуться:
– Впрочем, я вас заболтал. Сейчас выключат свет – отбой. Надеюсь, что нам ещё не раз представится возможность побеседовать. И помните: опыт – это совокупность прошлых глупостей, помноженных на сопутствующие неприятности. Постарайтесь быть мудрым! Мудрому достаточного знать чужой опыт. Успехов вам.
Он ушёл. Оставшись один, Олег стал готовиться к встрече с красными. Так, так, так. «Настоящему индейцу завсегда везде ништяк», – пробормотал он себе под нос, наполняя две полулитровые пластиковые бутылки водой. Потом Князев вытащил из своего постельного белья простынь и по её концам завязал эти бутылки в крепкие толстые узлы. Хорошо промочив узлы водой, он взялся за середину простыни и, быстро перебирая руками, покрутил тяжелые концы вокруг себя сначала в горизонтальной плоскости, а затем в вертикальной. Узлы, вращаясь со скоростью, едва фиксируемой глазом, издавали протяжный вой. Навыки прекрасно сохранились. Такую технику боя на простынях разработали пацаны в спортивном лагере под Китежбургом семнадцать лет назад. И Князев был зачинателем этой идеи. Мало того, он был лучшим. Только бутылки в детском лагере, естественно, не вкладывали. И без этого узлы били так сильно, что нападавшие разлетались в разные стороны.
