Дверь тихонько приоткрылась.
– Можно, Сергей Леонидович? Вызывали?
Полковник сразу оживился, отодвинул кресло и развалился в нём, ухватившись пальцами за нижнюю губу.
– Присаживайтесь, лейтенант Шпилевая. Вызывал. Как самочувствие?
– Терпимо, – Шура присела в кресло совещательного стола, подальше от начальства. – Голова болит немного, но я не смогла оставаться в больнице, когда на работе такое творится.
Сегодня она пришла на работу в гражданской одежде, но строгой по форме: блузка и юбка.
Бояринов продолжал откровенно разглядывать её, заминая нижнюю губу большим пальцем.
– Вы меня по поводу Князева вызвали?
Полковник молчал.
– Он не виноват. Я ведь была там и всё видела. Могу дать показания.
Бояринов продолжал молчать, словно и не слышал её слов.
– Не понимаю, почему меня не допросили? Я ведь единственный свидетель.
Полковник встал и, глядя в упор на неё, медленно прогулялся до входной двери, заложив при этом руки за спину. Резко развернувшись на каблуках, он тщательно осмотрел её сзади, затем спокойно встал за спиной девушки.
– Ну-ну! Не стоит так беспокоиться, – Сергей Леонидович положил руки на её плечи. – У капитана много защитников. Всё будет хорошо.
Сашенька напряглась. Она не привыкла к такому обращению начальства. Через тонкую ткань блузки она чувствовала тепло его рук.
– Много? Кто?
– Хм! Я, например.
– Вы?
– Мы же с ним старые друзья. Ты не знала?
Шура отрицательно покачала головой. Эта тряска принесла ей болезненные ощущения, и она немного поморщилась.
– В университете мы были, как говорится, не разлей вода. Жизнь нас затем раскидала, к моему большому сожалению. Но я могу с уверенностью заявить, что знаю Олежку, как себя самого, – он говорил, продолжая держать руки на её плечах. – Это честнейший и искренний человек. Меня никто не убедит, что Князев мог поступиться совестью. Поэтому я не позволю, чтобы с моим другом творили полный беспредел.
Он снял руки с её плеч и двинулся к своему креслу. Но в начальной фазе этого процесса, успел резко нагнуться и вдохнуть аромат её волос. Усевшись на место, Бояринов вновь внимательно посмотрел на девушку, вытянув сжатые в колечко губы. Покрутив ими, он неожиданно произнёс:
– Живи, пока.
– Что? – не поняла Александра.
– Иди, говорю, пока.
– Уходить?
– Да. Тебя вызовут, когда понадобятся твои показания.
В полном недоумении по поводу смысла прихода в кабинет начальника, Шурочка вышла за дверь.
Чем дальше в лес, тем старее найденные трупы и толще дело следака. Это одна из любимых поговорок Князева. Князева, Князева, Князева… Как-то всё это гадко, туманно и подозрительно. Ничего не понимаю! Вернувшись к себе, Саша продолжала осмысливать свой поход к полковнику. Ясно, что ничего не ясно! Зачем он её вызывал? Он сказал, что с Князевым всё будет хорошо. И это отличная новость, которая должна была поднять настроение. Но оно, почему-то, не поднималось. Ощущения от визита не из приятных. Практически, мерзкие. Начальник явно что-то не договаривал. А эти руки? Нет. Определённо, полковник с капитаном совершенно разные люди. Как они могли дружить? Что-то здесь не так. Надо посмотреть ход разбирательств по делу Князева. Девушка открыла рабочий ноутбук и вошла в закрытую сеть. Но заняться чтением документов ей не дал приход Адливанкина. Он был в приподнятом настроении. Ямочки играли на щеках. Улыбка до ушей. Поцеловав девушку, он активно взъерошил свои кудрявые волосы и поделился радостью:
