Настя завертелась всем телом, пытаясь избавить свою грудь от его липких рук.
– Зря стараешься! Рабочие крепко прикрутили кресло к полу, – Сергей снял руки с её тела. – Нет, оставим сладкое на десерт. Сначала всё остальное.
Полковник сходил к столу, стоящему рядом с трубой, на которую он указал пленнице. На нём лежали ножи, клещи, аккумуляторный шуруповёрт и чёрные кожаные перчатки. Надев на правую руку одну из них, он вернулся к Анастасии. Рука в перчатке держала её стилет.
– Помнишь эту прелестную итальянскую вещицу, с помощью которой ты пыталась отправить меня на тот свет?
– Ты хотел сказать: в ад? Жаль, не смогла.
– Не так просто решиться умертвить живого человека. Но сегодня я преподнесу тебе наглядный урок, как это делается.
– Скотина. Просто, урод! Как можно быть такой слепой?
– И дурой. Хотя, по утверждению некоторых, сущность «дурак» не имеет временных склонений. Но отбросим сентенции, сегодня не я буду «скотиной» и «уродом». Сегодня ты, дорогая, своей собственной рукой убьёшь человека. Нет, не мужа. Девушку. Такую прелестную молодую особу, у которой тоже есть чудное личико, прекрасный запах волос и великолепная грудь, примерно твоего размера. Как это будет? Очень просто. Она умрёт от этого стилета. Но на его рукоятке найдут только твои пальчики. И тебя обнаружат рядом с ней. Живую, но всю в её крови. Не находишь – это интересно.
– Ты просто чудовище. Даже не знаю, как тебя назвать. Исчадие ада!
– Но это будет уже третья часть Марлезонского балета. Во второй, как ты помнишь, мы с тобой поплаваем немного. И я докажу, что мой «искромётный орган» ещё готов на подвиги. Он, как и прежде, заставит тебя стонать.
Полковник вновь встал сзади пленницы, нагнулся, поцеловал шею, затем щёку, лизнул мочку уха и вдохнул запах её волос.
– Божественно. Я жду с нетерпением начала представления.
В это время в помещение вошёл Герус.
– О! Виталий Генрихович явился – не запылился. Мы здесь!
Майор приблизился и ехидно подковырнул:
– Ты уже вовсю забавляешься?
– Скучно. Так, от нечего делать. Хочешь поучаствовать?
– В чём?
– В разврате, Виталя, в разврате!
– Всегда готов. С этой?
– Но-но! Это моя любовь до гроба. Тебе достанется другая, но тоже высший класс!
– Вас по-о-о-нял! – засмеялся Герус. – Подождём. Есть, что накатить?
– Там виски и закуска на сервировочном столике. Мне тоже плесни. А то от предвкушений в горле пересохло. Что-то я сбился сегодня на стихоплётный лад и патетику, присущую всем драмам. Не находишь? Я в ударе! Звезда балета!
