– Ты зачем ездила в аэропорт?
– Не твоё дело, – хмуро и безразлично ответила Настя.
– Теперь вся твоя жизнь и дальнейшая судьба – это моё дело.
На дачу на Белое озеро они доехали уже в шестом часу.
– Володя, довези Шуру до его машины и на сегодня ты мне больше не понадобишься. Завтра утром приедешь за мной сюда. А ты Шура срочно езжай за Шпилевой. Уже выбились из графика из-за этого аэропорта.
– Сергей Леонидович, я ей сегодня весь день звоню, она не отвечает.
– Её разве не было на работе?
– Нет.
– Зря ты молчишь о важном. Ладно, выяснять сам будешь. Сразу звони, если что-то не так.
Адливанкин уехал, а полковник повёл Настю в пристройку к дому, где был бассейн.
– Что, Настенька, здесь всё, как и прежде. Ностальгия не мучает? Нет? Врешь. Помнишь, как мы тут плавали вдвоём? И никого больше. Только я, ты и шампанское с фруктами. Да, удивительные были времена. Но ведь ничего не изменилось? Мы по-прежнему молоды. И снова вдвоём, здесь, одни. Смотри-ка и фрукты с шампанским стоят на том же месте, – указал он на двухуровневый сервировочный столик на колёсиках. – Может, искупаемся? У нас ещё есть полчаса, пока доставят сюда Князя. Впрочем, какой он Князь? Так, лакей, какой-то, плебей, челядь, холоп. Как ни назови – всё ему под стать.
– А ты тогда кто? – наконец промолвила Настя.
– Я? Я ваш судья, вершитель судеб, победитель плебса, властитель душ, громовержец Зевс, Перун или Тор. Мне всё подходит.
– Да. Вот только у громовержца искромётный орган слегка обмяк и иногда подводит, – намекнула Настя на недавние события у себя на даче.
– О! Напомнила! Где моя перчатка? Хотя нет, сначала усажу тебя на трон.
Он провёл Анастасию на другой конец наполненного до краёв бассейна и усадил в большое кресло. Приковав её руки к подлокотникам, полковник продолжил презентацию:
– Как тебе сидится в этом кресле? Это партер, даже царская ложа в моём театре. Ах, что за представление ждёт нас сегодня здесь, в этом прекрасном зале! Тебе предстоит увидеть драму! – он встал сзади и пригнул свою голову к её уху: – Видишь, с той стороны труба проходит сверху вниз вдоль стены? Скоро сюда доставят нашего Олежку. Мы его прикуём к трубе, и я буду резать его по кусочкам, пока он не захнычет и не позовёт свою мамочку.
Его руки соскользнули с её плеч на грудь.
– Но это его не спасёт. Он должен умереть, ибо это я так решил. Раб согрешил с женой цезаря – раб должен умереть! Драма! Какой там Шекспир с его Отелло или Гамлетом! Школьный театр. Сельская самодеятельность! Здесь всё по-настоящему. Это спектакль жизни и смерти. И кровь прольётся не бутафорская, а самая, что ни на есть живая! Реки крови! Они окрасят бассейн в алый цвет! И ты там будешь плавать совсем нагая в этом кровавом озере любви и ненависти. Ты будешь в безутешном ужасе рыдать, а я тебя любить. Естественно, в плотском смысле. И тогда посмотрим, на что способен мой…, как ты сказала? Искромётный орган? Вот и посмотрим, – он сдавил её грудь руками. – Знаешь, а он уже сейчас на полном взводе. Ты меня сегодня возбуждаешь! Или на меня так действует мой театр реальной драмы?
