Удивлением же стала Маша Нарды: «срал на меня за «пропогондосский» клип, а сам сбежал к Карреловому))))», нет, она, конечно, и раньше ему писала, но после клипца, на который Славка настрочил твитец, бросила в чс везде, где только можно. Слава бездумно кликает на ответ, но пользователь ограничил круг лиц, которые могу присылать ему сообщения. На лице оказалась ленивая усмешка – Маша обосралась своим сучьим поведением.
Однако, следом его внезапно прошибает холодный пот, тело лихорадочно трясёт, а голова оказывается наполнена свинцом.
Потеют ладошки и металлические перила, за которые он взялся, становятся влажным, рука скользит и он, как ошпаренный, одёргивает руку, бешено вращая глазами. В надежде успокоиться, перевёл взгляд испуганных глаз в окно, после чего отшатнулся и от него. Дрожащими ногами перебегает последние ступеньки и, задыхаясь, не в силах больше стоять, прижимается к стене, у окна. Дышит он глубоко, переполняет воздухом лёгкие, растягивая мясо, но его все так же катастрофически мало. Слава словно прижат к стене, врезается костями в бетон.
Мимо него проходят люди, задолбавшиеся ждать лифт. Без каблуков, одни ботинки и пара найков. Слава смотрит на их ноги, страшась поднять взгляд. Вспотевшей рукой достает сигарету, делая вид, что курит, силясь сделать так, чтобы незажженного фильтра не было видно. Заходит в свой инстаграм и думает писать Маше в директ. Пальцы отказываются слушаться, не попадая по буквам. Все равно без толку. Что писать-то собрался, девушке, которая оставляет последнее слово за собой, обиженной и пьяной, с ее слов? Не бейте!
Воздуха остаётся ещё меньше, настолько мало, что перед глазами все расплывается и он вот-вот потеряет, и так убывающее сознание. Слава лежит на стене, откинув голову, смотрит в экран телефона, занесенный над головой, словно револьвер, от которого сейчас зависит его жизнь. В отражении он видит себя, гифку, со сползающей с лица кожей, с выдавленными из глазниц глазными яблоками, куски содранной с мясом кожи, что в этот же момент стремительно начинают гнить.
Вдохнуть практически невозможно, боль от перелома гортани отчётливо ощущается и это конец, телефон летит из рук – смертельно, но прежде чем упасть, айфон дарит напоследок яркий, устрашающий отблеск цирка уродов: козла на двух ногах, уродов с конца камеры и по ее бокам, и в итоге – ее. Белые длинные волосы, спутанные, окутывающие ее куполом тонких, крошащихся на три ряда акульих зубов. Покрытые коростой ошметки кожи и разрез, до съеденных белой молью ушей, пустые глазницы. Она приветливо махает скрюченными белыми пальцами и исчезает, оставив после себя белую моль, как из энциклопедии – живет в тундре и умеет пищать, увидишь – обосрешься, вот и Слава того, глаза закрывает, корчится от отвращения, но телефон уже разбивается о керамику у его ног. Падает экран вниз, не разбиваясь на детали, но оглушая барабанные перепонки ударом.
