Раньше Тузик по-настоящему переживал за происходящее и, произнося ненавистные, никому не нужные речи вроде сегодняшней, ощущал себя моральным уродом. Но политика сделала своё дело: теперь Тузейло относился к этому как к неизбежной составляющей своей работы. Есть определённые правила, которым он, как глава города, должен неукоснительно соблюдать, причём вне зависимости от того, хочется этого ему или нет.
На обратной дороге с кладбища Тузик с Анитой заговорили лишь тогда, когда их автомобиль уже почти заехал в город. Всё предшествующее время Анита, молча глядя в окно, думала о том, сколько жизней загубил этот Гарсия, пытаясь выстроить и реализовать свои хитроумные комбинации вокруг её мужа. Не погиб бы Мануэль, не погибла бы Луна. Да что там говорить, та же Лессия Стоккол была бы жива, как и все те псы, которые случайно оказались с ней в одном вагоне поезда. Не было бы тех закрытых гробов, как под копирку, и огромной толпы псов вокруг, с впечатавшимся во взгляд выражением отчаяния. При одном только воспоминании о сценах, которые Аните сегодня пришлось наблюдать, у неё заныло в груди.
– Закрытые гробы, – проговорила Анита. – Даже не смогли как следует попрощаться с Луной.
Тузик промолчал. Ответить было нечего. Не говорить же ему о том, что, со слов следователя Монтеро, от Луны осталась только одна голова и туловище, а все остальные конечности собирали по всему искорёженному вагону. Нет, эта информация сейчас определённо была ни к чему…
– Знаешь, Тузик, а я изменилась.
– В чём же?
– Когда в ноябре пристрелили Шульца, я так радовалась, помнишь? Я так была счастлива, что он получил по заслугам. Я его так ненавидела. А сейчас поняла, что он был всего-навсего убит. Без шансов на осмысление всего того, что натворил, и исправление. Алан меня поразил сегодня. Он плакал. Он её всё-таки любил. Бывает же в жизни такое. Пёс, который отнимал жизни у других собак, тоже любил, как и мы… Гарсия застрелился, а Алан теперь будет отдуваться за то зверство, что он устроил в метро…
– Не устраивал он никакого зверства, – тихо ответил Тузейло. – Я не верю в это.
Тузик был действительно уверен в том, что произошедшее на станции «Площадь Сантьяго» не могло быть организовано его конкурентом из Мар-дель-Платы. У него не укладывалось в голове, что Дэвид Гарсия, в панике пытающийся уничтожить собачку, собирающуюся сдать его правоохранительным органам Озея, организовал целый взрыв в метро. Не сходилось.
