– А мы ваши преданные читатели, – мягко начал разговор Колмыков. – Пристально следим за вашим творчеством и с нетерпением ждем новых работ.
– Вы тоже? – поинтересовался я. – Мне, безусловно, приятно, но чем обязан таким вниманием?
– И я тоже. И Захар. Мы очень любим правдивые истории, практически документальные. Но написанные не журналистами, а именно писателями.
– Но я ничего общего ни с журналистами, ни с документалистами не имею и пишу только выдуманные истории, – ответил я. – Кстати, писатели склонны преувеличивать и приукрашивать, отсюда правда искажается. Художественная документалистика – жанр оригинальный, но опираться на достоверность изложенных таким образом фактов я бы не стал. Это как художника попросить нарисовать чертеж за чертежника. Сможет? Да. Но каков будет результат?
– В целом вы правы, но нам все-таки приятно читать художественные описания всяких реальных событий.
– Александр Анатольевич, – резко, но не грубо сменил я тему, – скажите, пожалуйста, где я нахожусь?
– Вы находитесь, – спокойно ответил полковник, – не волнуйтесь, пожалуйста, в нашем управлении, которое работает с представителями пишущей братии, как вас иногда называют. Вот на днях у нас была годовщина, директор подвел итоги работы, рассказывал о планах, благодарил за службу…
– Службу кому? – снова не сдержался я. – Какие органы представляет ваше управление? И название-то у вас должно хоть какое-то быть?
– Службы Родине, ее президенту, народу, – также невозмутимо продолжил Колмыков, – и вы зря иронизируете! Органы мы представляем внутренние, как вы можете видеть по цвету моей формы. А название наше я могу сказать вам в виде аббревиатуры, большего вам знать не требуется, но оно вам ничего не даст. Считайте, что вы в полицейском отделении, где с вами вежливы, – вы же не будете спорить с этим? обстановка у нас дружелюбная, разговор мы ведем спокойный, размеренный. Если я удовлетворил ваше любопытство, то позвольте мне продолжить, а то вы перебили меня немного.
– Тогда скажите, пожалуйста, на каком основании я нахожусь здесь? – не позволил продолжить я.
– По приглашению. Захар ведь приглашал вас?
– Это называется приглашением? Привезли в какой-то черной коробке… с лампочкой… Насильно!
– Как насильно? Захар, как же так? Такого просто не может быть! Ну, давайте по порядку и поправьте меня если я что-нибудь напутаю. Вы сами вышли из квартиры. Затем из подъезда. Никто вас за руку не только не тащил, но и не вел. И даже не сопровождал. Сами сели в машину. Хорошую, дорогую, – вас никто в нее не заталкивал. Да, такая машина с виду напоминает чем-то коробку, но что ж поделать? Такой ее придумали дизайнеры. Вы вот утверждаете, что выдумываете истории, а они придумывают внешний вид автомобиля… Но мы отвлеклись. Меня очень волнуют ваши слова! Что вы называете «принуждением»?
