Видение первое
– Пепел вновь станет плотью, – начал говорить источник. – В обмен на сосуществование с демоном, в обмен на чью-то, обязательно отнятую против воли, жизнь.
После этих слов все зарябило. Появились небольшие прибрежные дома на том месте, где в нынешнее время был обрыв, а за ним плескался океан. На крыльце одного из поместий стоял высокий мужчина в коричневом кафтане, перепачканном бурыми пятнами, колени на его штанах оттянулись, а манжеты светлой рубашки посерели от грязи. Он шмыгал носом и качался из стороны в сторону, осматривая тело человека, лицо которого закрывал белый платок. Возле него находились небольшой черный сундук с единственной надписью Nord среди узоров и ритуальная урна. Она была приоткрыта, и Тодор с помощью вампирского зрения увидел в ней пепел.
– Крохи, оставшиеся от Норда, собранные верными последователями, – подсказал источник. – Развеянный по ветру, сотканный магией.
Мужчина дрожал, как в лихорадке, что-то бормотал, ошибался и начинал заново; его низкий, сбивавшийся на каждом слове голос становился тверже, ровнее. Наконец он поднял руку и выпустил алые искры. В то же мгновение они превратились в капли крови и оросили темный пепел.
Последователь или, возможно, слуга Норда достал из кармана синий камень.
Тодор прекрасно знал, что это душа. Увиденное вызвало неистовую злобу, вырвавшуюся, несмотря на самообладание. Все сложилось воедино: ведьмак оживлял Норда, давал ему новую плоть с помощью сильного демона, запечатанного в фамильном сундуке с украшениями. Было ли там золото? Или хоть что-то драгоценное? Ответ вертелся на кончике языка, но произнести «нет!» Тодор так и не решился. Если он был прав, то в черном ларце лежали сердце вампира, россыпь осколков, представлявших собой человеческие души, и личная вещь Норда – окровавленный платок, кольцо, что угодно, имеющее следы ношения и принадлежности.
Лжец, вор, убийца! Неужто его последователи были слепы, когда согласились идти за ним, добывать магию и уничтожать себе подобных? Если ему так нужна была сила, то зачем отдавать свою душу тьме, демону, который никогда ей не насытится? Что изменило создателя города, превратив его в алчного старика, одержимого перемещениями во времени и вечной жизнью? Не власть портит людей, а ее жажда и чувство собственной значимости и неуязвимости.
Мерзость. Тодор сжал кулаки, но стойко наблюдал за происходящим. Ему все равно не вмешаться. Прошлое – в прошлом. Поэтому терпеливо смотрел на ритуал.
