– Дважды два четыре, дважды два четыре. Это всем известно в целом мире! – на распев проговорил подсудимый, глядя судье прямо в глаза.
– Это все, что вы хотели сказать? – спросила та, посмотрев на Дмитрия Ивановича поверх очков.
– Если честно, я бы хотел это пропеть, но, со слухом беда… Да, это все.
– Суд удаляется в совещательную комнату для вынесения приговора.
Все поднялись со своих мест.
– Пойду, покурю. – сказал Дмитрий Иванович адвокату и пошел к выходу. Но, судебный пристав загородил собой дверь:
– Оставайтесь до оглашения в зале.
– Хорошо. – с недоумением проговорил подсудимый, отводивший ранее этому персонажу чисто декоративную роль.
Покурить бы он, конечно, успел. Но, времени для вынесения приговора судье действительно понадобилось немного. Минут десять, не больше.
Помянув Российскую Федерацию, она стала зачитывать.
Дмитрий Иванович слушал приговор, и глаза его все больше округлялись от недоумения. Поискав в своих бумагах, он стал водить пальцем вслед доносившимся словам:
– Она что, опять обвинительное заключение читает?
– Нет, приговор.
– Да, тут же дословно…
– Ну, вот так у них мысли совпали.
– Что, прямо, до запятой?
– Вы не переживайте. После слов «Суд приговорил» найдете десять отличий.
И не обманул, ведь. Невнятной скороговоркой суд признал Дмитрия Ивановича виновным и назначил ему наказание в виде реального лишения свободы, поскольку исправление без изоляции от общества не счел возможным. Оно и понятно. Общество, это ж не кафедра прикладной математики!
Один из «декоративных» приставов жестко взял Дмитрия Ивановича под руку, а второй протянул гостеприимно раскрытые наручники. Увы, они были не из сексшопа.
– Вам понятен приговор? – спросила судья.
Открытый рот осужденного был ответом на этот вопрос.
Вся надежда была теперь на апелляцию: Трое судей, все-таки, судить будут. В городе, понятно, рука руку моет. Устроили междусобойчик. Ну, ничего. Область вас поправит.
И вот она, апелляция!
Коллегия из троих судей заседала на высоком постаменте, что несколько измельчало участников процесса, делая их похожими на туристов у подножья ацтекской пирамиды.
С другой стороны, это подчеркнутое неравенство с судом уравняло меж собой защиту и обвинение. Прокурор здесь уже не выглядел правой рукой суда, а терялся вместе со всеми, внизу.
Лицом судьи были похожи на невозмутимых сфинксов, устремивших взгляд в вечность. Ту самую вечность, которую предстояло провести их бесчисленным крестникам в местах не столь отдаленных.
