Я с облегчением вырвался из этой свинской кутерьмы – никто меня больше не преследовал, я проверял, – вернулся домой и незамедлительно засел за ноутбук. Работая по свежим следам, мне даже не требовалось вдохновение. Справиться с задачей удалось на удивление легко и быстро. Под конец рабочего дня я уже был в редакции с готовым, как говорят журналисты, сочным, но, главное, правдивым репортажем… пускай и чуточку островатым, но свинководы сами во всем виноваты – обошлись со мной по-свински на своей чертовой выставке…
Старый, тощий, даже какой-то высохший, и безостановочно покашливающий выпускающий редактор с говорящей фамилией Сухонь включил громкую связь, и из динамика телефона на всю редакцию прогрохотал голос Шефа:
– …чего без меня не можешь?! Что там у тебя опять?
– Да тут этот, кхе-кхе, Киппен снова принес репортаж… – скорчив кислую гримасу, проскрипел заместитель Шефа.
– Репортаж?! Хм-м… Я посылал его собрать материал… – удивился Шеф.
– Он говорит, кхе-кхе, что принес готовый репортаж. Только я бы… кхе-кхе-кхе, кхе-кхе… – Сухонь закашлялся и не успел договорить.
– Отлично! Запускай. Номер уже горит, – перебил своего осмотрительного заместителя Шеф.
– Да, но, Шеф… кхе-кхе, неужели, ты забыл… – проскрежетал Сухонь, явно намекая боссу на мое прошлогоднее антиалкогольное расследование.
– Слушай, Карлыч, это выставка морских свинок. Что там можно накосячить?! Давай-давай ставь в подборку и запускай наконец-таки номер. Под мою ответственность. Все. Давай, – распорядился главный редактор и отключил связь.
К своему несчастью, Шеф забыл старую как мир истину: если кажется, что все идет хорошо, значит, что-то пошло не так… Убеленный сединами и умудренный жизненным опытом Сухонь это помнил… Он направился в отдел верстки, двигая желваками на тощей физиономии и без конца покашливая. Расстановка «фигур» на «шахматной доске» редакции никогда не устраивала заместителя главного редактора, и он вновь принялся мысленно их передвигать, как самый настоящий гроссмейстер:
«Шеф зарвался, совсем нюх потерял, – размышлял Сухонь, нервно крутя в артритных пальцах мою флешку. – Под твою ответственность, говоришь? Вот и хорошо! Нашему учредителю Абраму Саркисовичу очень понравится твоя халатность. Засиделся ты, видно, в главредах, а я – в замах… А ведь я предупрежда-а-ал».
Глава 3
В понедельник утром каждого горноморца с синего-синего неба ярким сиянием приветствовало ласковое июньское солнце. Но только троим это великолепие представлялось в мрачных тонах: Тове Феклистовне, Шефу и мне, хотя я об этом еще не подозревал. Пока что я купался в лучах этого самого солнца, а также в лучах славы среди моей мамы. На почту я больше не пошел. Не дожидаясь открытия «Союзпечати», я уже в семь сорок утра дежурил у киоска. Первые десять экземпляров газеты были мои. Я не жадный, и к тому же люблю приносить людям радость, поэтому перебудил всех соседей и раздал им несколько своих авторских экземпляров. Что может быть приятнее для человека, чем удача другого – так пусть же и они порадуются моему успеху!
