И вновь, услышав голос, скорее всего, старшего брата, Андрей бросился развязывать громоздкие узлы. Когда оковы были сняты, оказалось, что на сакральном изображении виднеется лик Василия Блаженного.
– Так ведь…имеется уже у нас такая, голубчики, – словно бы растерявшись, говорил священник. – Та самая, единственная, что в пожаре уцелела
– Мы знаем, Евгений Петрович, но хотели ее нашей заменить.
– Вашей? А чего же так?
– Больно хотелось себе эту икону в дом, но нехорошо будет самим себе икону писать.
– Православие этого не запрещает, – тут же бросил поп.
– Конечно, но…просто как-то не по себе, что ли, – оправдывался Ярослав сразу за обоих.
– Мы бы свое искусство улучшили, если бы рядом образец достойный был, – нашелся вдруг младшенький.
– Эх, что же делать? Понимаете ли, ребята, нет у меня возможности платить за это, денег-то на новый приход изрядно истрачено.
– Дык мы же не продавать хотим, а обменивать.
– Что же получается, церковь вся будет в ваших работах? Нравится мне эта идея, конечно. Самобытно, кто заедет – вон, как молодой человек подле вас – тому объявить можно, что все дело рук местных мастеров.
При упоминании студента отец Евгений кивнул в его сторону, будто бы обозначив его в пространстве перед прежде равнодушными братьями. Те кивнули Генриху, а он кивнул в ответ.
– Но с другой стороны, ребятушки мои, я эту несчастную икону с самого Киева вез, она, считай, ценна уже этим.
– Евгений Петрович, может, тогда отдадим мы вам за нее и свечи, и свою работу? Нам ведь дальше учиться надо, а то мы все по памяти работаем, что непросто.
– Ох, нет, так дело не пойдет. Работа любая должна оплачиваться.
– Для нас Василий Блаженный – выше всяких оплат, – вновь заговорил Андрей с каким-то странным воодушевлением в глазах.
– Ладно, так и быть, забирайте. Но! – остановился вдруг священник, отводя глаза в сторону и хмурясь так, будто хочет что-то вспомнить. – За свечи я тоже заплачу, все по-честному, друзья мои.
После этого братья вновь подняли сумку и икону, чтобы отнести их в глубь храма. Генрих же собрался уходить, но перед самым выходом остановился и, немного растерявшись, попятился назад.
– Коричневый дом у кладбища, удачи! – повторил ему уже сказанное поп и пошел следом за Андреем с Ярославом.
– Благодарю! – бросил студент и покинул сакральное строение.
Коричневый дом, что, как и говорил священник, прилегал к кладбищу, представлял собой внушительных размеров бревенчатую постройку, выкрашенную в приятный древесный оттенок. Расстояние до кладбища, таящегося за недлинной стеной, все же позволяло чувствовать себя дома комфортно, тем более что окна выходили не на погост, а на заросший овраг, где тихонько притаилась местная речка.
