Тот внимательно слушал и лишь в конце рассказа о саммите БРИГС устало прикрыл веки. Кира поправила ему одеяло и поторопилась на улицу. Можно было, конечно, еще посидеть около больного. Макар Евграфович подремал бы минут пятнадцать-двадцать и был бы рад, открыв глаза, снова ее увидеть. Но у нее было очень важное дело. Более, чем важное.
Вчера вечером, когда все покинули офис «Искры», и Кира осталась одна, она налила себе кофе, обхватила кружку ладонями и загрустила. Произошедших событий было так много, что даже мысли об Эмиле отошли на второй план. На душе было поганей некуда. Она представила одинокий вечер в приемной, раскладушку и бессонную ночь от переполнявших ее эмоций.
И вдруг – это просто чудо – в приемную вернулась Глаша и попросила разрешения остаться ночевать в «Искре». Господи, как Кира обрадовалась! Глафира села за свой стол, устало свесила руки и печально сказала:
– Можно, я в офисе переночую? Я у мамы отпросилась, она дала добро. Я мешать не буду, посплю на диване в коридорчике. Просто не могу домой идти.
– Оставайся, конечно, и мне веселее будет, – Кира чуть не подскочила от радости.
Девчонка такая потешная: с одной стороны ершистая, дерзкая максималистка, а с другой – трогательная, наивная, доверчивая… Кораблева вспомнила случай, когда Кацы пришли в приемную жаловаться на Киру. Как Глаша выхватила у Соломона Исаевича телефон и моментально стерла фото, которое тот успел сделать! А вчера заступилась за нее перед Сологубовой…
В результате они проговорили почти всю ночь. Кира рассказала, что завтра в первую очередь навестит Макара Евграфовича, а потом собирается заняться поиском его родных и съездить в Дзержинск.
Глаша живо подхватила ее идею, сказала, что они поедут вместе.
– Да охота тебе волочиться на автобусе в такую даль? – Кира попыталась образумить новую подругу.
– Кто сказал про автобус? – удивилась Глафира. – А Веня на что? Мы завтра прямо с утра его попросим.
– Кто же его отпустит? – с недоверием сказала Кораблева. – У меня ощущение, что он все время при центральном офисе.
– Ну прямо! Договоримся, даже не парься, – беспечно махнула рукой Радова.
И вот сегодня у больницы Кораблеву ждала машина с двумя молодыми людьми – стриженой девчонкой Гаврошкой и деятельным пацаном Рыжиком. Прозвище Вениамину она придумала, конечно, не оригинальное. Какой цвет волос, так и назвала.
Она ехала на заднем сиденье, прикрыв глаза. Впереди весело пикировалась молодежь. Надо же, выходит, себя к молодежи она уже не причисляет. Кира подумала, что все-таки молодость хороша еще и тем, что быстро забываешь свои печали. Даже такая беда, как гибель подруги, быстро уходит в прошлое. А чем старше становится человек, тем более привязчиво его сердце.
