А в квартире Макара Евграфовича время будто остановилось: на стенах были добротные белорусские обои, на потолке гипсовая лепнина с растительным орнаментом, а на кухне встроенная мебель, изготовленная комбинатом бытового обслуживания еще в застойные времена. Но вся скудность и неприглядность интерьера с лихвой компенсировалась высоченными потолками, широкими подоконниками, паркетными полами, просторными комнатами и обилием воздуха. В квартире был даже закуток, который использовали под кладовую.
Они подходили друг другу – квартира и Самохин.
Кира еще немного постояла у дома, вдыхая полной грудью медовый аромат меленьких белых цветочков, высаженных вдоль дорожки к подъезду. Подождала, вдруг Макар Евграфович выглянет в окно, увидит ее, обрадуется… Но за стеклом никого не было, и у Кораблевой вдруг отчего-то тревожно сжалось сердце.
Девушка подбежала к квартире, хотела нажать на звонок, но потом передумала. Самохин ведь может отдыхать, а тут она со своим перезвоном, поэтому решила открыть дверь ключами. Как-то Макар Евграфович дал ей второй экземпляр со словами:
– Пусть у тебя будут, а то мало ли что. Вдруг со здоровьем что неладно будет. Во мне ж пуля с войны до сих пор сидит. Да и сердце пошаливает. Ежели станет мне плохо, не смогу доковылять до двери, так у тебя ключи будут.
Кира открыла дверь, стараясь не шуметь, на цыпочках прошла на кухню. В квартире было тихо. Она заглянула в спальню, Самохин лежал на боку, укрытый одеялом по самый подбородок. Одна рука беспомощно свесилась, редкие седые волосы плотно облепили череп. У Киры от жалости сжалось сердце. Боже мой, почему они так поздно встретились?
Кораблева тихонько прикрыла дверь спальни, переложила купленные продукты в холодильник, перемыла составленную в раковину посуду и стала ждать, когда же проснется Макар Евграфович. Прошло около получаса, и Кира забеспокоилась. Старик в силу возраста засыпал в течение дня несколько раз. Вернее, даже не засыпал, а впадал в дрему. И находился в таком состоянии минут десять-пятнадцать. Но сегодня…
Кира снова тихонько зашла в спальню. Наклонилась и прислушалась к дыханию старика. Ей показалось, что она его не слышит.
– Макар Евграфович, – тихонько тронула она его за плечо. От этого прикосновения его тело безвольно откинулось, и Кораблева увидела совершенно восковое лицо. На шее старика еле-еле пульсировала жилка темно-фиолетового цвета. Пары секунд Кире хватило, чтобы прийти в себя. Она схватила телефон Самохина, лежащий на тумбочке рядом с кроватью, и набрала номер скорой. Быстро и четко ответила на вопросы диспетчера по поводу состояния больного, его фамилии, возраста.
