– Ну что ж, первое впечатление положительное, – сказала она. – У вас хороший стиль и чувствуется талант.
– Спасибо.
***
Антонина Григорьевна мыла с Верой на кухне посуду. Семён сидел на диване и читал журнал. На кухню зашла Надежда.
– Можно я с вами поболтаю? А то мой Иннокентий так намедитировался, что уснул.
Надежда подошла к окну и посмотрела в сторону сада.
– Мам, а что если наш папа и впрямь прославится?
– Ну и пусть, – спокойно ответила Антонина Григорьевна, – лишь бы сладкого не переедал.
– А ты не боишься, что он тебя бросит?
– Как это бросит?
– А вот так! Начнут ему писать всякие поклонницы, и какая-нибудь помоложе охмурит нашего папочку, и утянет в ЗАГС.
– Да кому он такой нужен кроме меня дуры? – с иронией произнесла Антонина Григорьевна.
– Ну, не скажи. Сейчас такие хищницы кругом снуют. Любого проглотят и не подавятся.
Антонина Григорьевна задумалась.
– Мам, а может, сходишь, посмотришь, как там наш папочка? – с беспокойством произнесла Вера.
Антонина Григорьевна засомневалась.
– Неудобно мне как-то.
– Если хотите, я могу сходить, – предложил Семён.
– Правильно, Сеня, сходи! – обрадовалась Надежда. – Посмотри, что они там делают.
– Хорошо, посмотрю.
Семён отложил в сторону журнал и, поднявшись с дивана, вышел из кухни.
***
В саду, прячась за яблоней, Семён увидел весьма живописную картину. Алла Афанасьевна раскачиваясь в кресле, читала листки с ещё не прочитанными стихами, а Захарыч, сидя рядом на табуретке, отгонял от неё мух уже прочитанными.
– А вот это мне нравится! – сказала Алла Афанасьевна, отложив в сторону одно из стихотворений.
– Да, это стихотворение у меня удачно получилось, – подтвердил Захарыч. – Я его в старых… в старом стиле написал.
– А вот это опять грустное, – сказала Алла Афанасьевна, читая следующее. – Матвей Захарович, почему у вас так много грустных стихотворений?
– Не знаю. Как-то само собой получается.
– Но согласитесь, читателю ведь иногда хочется и жизнерадостных стихов, которые можно почитать вот в такой прекрасной обстановке, чтобы просто отдохнуть, а заодно и позагорать.
– А у меня есть и такие стихи! Сейчас я их вам принесу!
Захарыч поднялся с табуретки.
– Да вы не торопитесь, – крикнула ему Алла Афанасьевна, – я не спешу!
Семён, на всякий случай, спрятался за ветки. И вовремя. Захарыч, как угорелый, пронёсся мимо него в дом и вскоре выбежал оттуда с ещё одной стопкой бумаг и двумя пластмассовыми лежаками для загорания.
Когда Семён снова выглянул из-за яблони, он обомлел.
