Посмотрев на навигатор и вспоминая указания знатока Салавата, Мирон отправился прямиком в глубь дворовых построек. Взор зацепился за недавно выстроенное здание, составляющее в высоту 25 этажей. Тысячи новоселов здесь будут жить и детей растить на месте когда-то холерного кладбища. Что, откровенно говоря, никак не сказалось на стоимости элитного жилья в этом районе города.
Практически на этом месте возвышался высокий красный крест, как видимый в ту пору со всех точек города символ трагедии и массовой утраты. Сейчас же это здание – гротеск современных реалий и условий жизни. Манящая рекламизация, и, как следствие, выгода действий властей привели к застройке на костях, на памяти, на утрате. Теперь здесь предлагается роскошная жизнь у берегов матушки Волги, да по соседству с городским парком, всё это стало оптимальным условием привлечения инвесторов и будущих покупателей.
Мирон торопился, двигаясь мимо длинной ограды, окружающей многоэтажное строение. Первыми на пути встретились ему мама с ребенком. Очевидно, что с вопросом о могиле он не решился подойти. Несколько молодых людей, поравнявшихся с ним, тоже не вызывали должного доверия. С восточной стороны дома была маленькая детская площадка с играющими на ней несколькими ребятишками и сидящей неподалеку от них бабушкой. Подсознательно Мирон как раз и искал из местных тех, кто значительно постарше.
– Здравствуйте, – поздоровался Мирон.
– Здравствуйте, – ответила бабушка без особого интереса к Мирону.
– Подскажите, пожалуйста, я знаю, что здесь располагалось холерное кладбище. Вы, наверно, знаете, да? Я ищу уцелевшую могилу, говорят, она где-то в этих местах. Не покажете, где искать?
– Да нет, что вы, молодой человек, я не местная. Приехала с внуками посидеть, квартиру дочь купила, ну, а я, как ведомо, с внуками, – вежливо улыбнулась старушка.
– Ох, простите вы меня ради Бога, я с таким обращением, доброго дня, – Мирон, приклонив голову, собрался уйти.
– Вы сказали про кладбище на этом месте, вы не шутите? – взволнованным голосом заговорила бабушка. Мирону стало так унизительно неловко. Но и соврать он не мог:
– Простите меня еще раз, но да. И знайте, что было это так давно, не переживайте только, – начал успокаивать старушку Мирон. Но бабушка, уже переполошившись больше, видимо, от суеверий, чем от реальной опасности места проживания ее дочери с внуками, схватила их и пошла в сторону подъезда.
Мирон покачал головой. Ругая себя и понимая, в какой панике состоится разговор между мамой и дочкой. Выдохнул. Сложил руки за головой в замок на затылке, локти разводя в сторону, прогнулся, сделал наклоны и повороты, выполняя вынужденную гимнастику для своего больного позвоночника. При этом концентрируя взгляд на округе и возможном местонахождении одного из шести похищенных танцоров. Контраст, конечно, был необыкновенный. По левую руку от Мирона были строения XIX и начала ХХ века, а по правую руку возвышался ХХI век.
