Уже засыпая, Фант отметил, что снаружи полил сильный дождь, но не стал подниматься и тащиться к дыре. Его рот растянулся в чуть приметной улыбке, затем он повернулся на другой бок и крепко уснул.
20. За день до ухода Дыки, при выходе на прогулку, Торпеда, улучшив момент, как бы невзначай задел плечом Фанта.
– Не пойму, кто ты, – шепнул он, – масть твою не распознаю. Не «мужик» точно, а кто тогда? И заботу Дыки о тебе в толк никак не возьму. Может, разъяснишь, назовешь имечко свое?
Фант научился никому не доверять. Прошло, когда он был наивен, когда пошел воевать по зову сердца, не зная, что современная война, это грязный бизнес, где продается всё и вся. В Афгане разведывательный взвод попросту сдали душманам. И кто сдал! Суки, таскающие в накладных карманах партбилеты.
Но об этом он узнал много потом, когда с тяжело раненым солдатом на руках выбрался из ада, в котором не погибнуть было невозможно. Что в тот раз отвлекло душманов и как появилось призрачное окошко, которое спасло полторы жизни, остается загадкой (раненый боец потерял рассудок, навсегда оставшись инвалидом). Предатели на время смылись и считали, что довольно удачно замели следы. Осадок и желание расправиться с негодяями у Серого со временем несколько поугасло. То ли само собою, то ли в силу жизненных обстоятельств. Но если месть и отодвинулась на неопределенный срок, исключить её не могло ничто. Фант прощать не умел. Когда он совершенно случайно узнал, что их подразделение за доллары подставили душманам и те расстреливали солдат, заведомо направленных в подстроенную ловушку, он горько усмехнулся. Многого терпения стоило Серому выведать фамилии подлецов, пустивших его в расход. Поэтому пусть и наскоками, но Фант настойчиво искал кровных обидчиков. И нашел…
Лишний раз на публике порождать бузу, Фанту не хотелось. Он привык проживать зону, как бы вскользь касаясь всех её проявлений. Он всего сторонился. Поэтому он коротко оборвал Торпеду.
– Спрашиваешь, масти какой? Русский я, понятно? – твердо сказал он Торпеде, – а имя Сергей, крепко запомни, чтобы не волновало лишний раз.
Сказал и пошел своей дорогой.
– Всё с тобой ясно, Фант, – коварно резанул в спину Торпеда.
Многих усилий стоило Фанту сохранить спокойствие и не отреагировать на кличку, которую знал только Дыка. На то он во всей этой шобле и иного полета пичуга, на то он многим выше всей этой мелкотравчатой мелюзги.
Это случилось в 91-м. Фант знал, что на юбилейную годовщину выпускники военных училищ будут собираться. Традиции сильны в русском народе. Под такую дату он и подгадал первый акт «марлезанского балета» мести. Настоящие вояки не очень жалуют публичности, сборищ и болтовни о войне. А вот деляги в погонах, продажная мразь, строящие карьеру чужими руками и жизнями, большие любители потрясти липовыми орденами и похвастать выхлопоченными «заслугами» перед Родиной. Таким за радость позвенеть побрякушками. Они ведь гаек не крутили, руки не морозили, под пули не лезли. Их дело при штабах околачиваться, льстить, обливать грязью работяг в погонах, водить дружбу с «нужными», оказывать услуги честолюбцам, занимающим высокие посты. И продавать. Продавать абсолютно всё, даже жизни. Что этаким паразитам и не покрасоваться лишний раз результатом своей «бурной деятельности».
