При наступившей паузе размышляющий Маклер в темноте рассмотрел, что лицо собеседника усеяно крупными каплями пота и понял, что Дыке должно быть очень плохо.
– Ладно, хорош о пустом, – снова начал Дыка, – задуманное надо бы завершить. Не терплю недоделок. Мой дембельский аккорд так сказать, хе-хе-хе. Вот давай и перетрем мучицу. Или это не интересно?
– Да как же, – спохватился Маклер, в голове которого промелькнуло, что умирающий на воле оставил тайник и думает ему довериться, – интерес к хорошему делу всегда имею, серьезный интерес.
– Я скажу, а ты думай. Ту кассу, на которой погорел Баритон надо брать.
– Как! – аж подскочил Маклер.
– Ты это, потише. Неинтеллигентно орать-то. О деле шепчем, а ты горло дерёшь. Разве так можно? Нехорошо. Знал я, что непоседлив ты, да не брал в толк, что через край заранее кипятишься. Нехорошо…
Маклер почувствовал тревогу и легкий озноб. Из-за сволочного своего характера он мог лишиться доверия вора. А если заговорил Дыка, то стоило бы послушать. Этот так молоть языком не станет. Верно, старый хитрован что-то весомое замышлял, стоящее. Да не судьба. Вот и решил передать драгоценное наследие.
8. Занятому монотонной работой Фанту пришло в голову снова разобрать по полочкам членов бригады. Не тут ли закавыка? – мелькнуло у него. Начал он с Маклера. – Тут надо все до мелочей учесть, ни крохи не упустить – внушал он самому себе.
Что Маклер подонок ясно, как солнечный день. Каков же «вес» этого Дыкиного товариша, что он за птица? – вернуло Фанта назад во времени. На зоне ничего скрыть невозможно. Какая странная дружба – думал Фант – авторитет и претендент. Маклер открыто ненавидел Дыку. Дыка явно презирал и даже брезговал Маклера. Но оба старательно держали марку, будто из них друзья – не разлей вода. Зачем шутовство, если каждый ждал случая всадить финку оппоненту? Кто же из них, кто? Вот политика, похлеще международной. К Дыке относились неоднозначно. Что уважали за справедливость – факт. Что некоторые откровенно считали ссученным, тоже, однако, факт. Но за глаза шакалом, как Маклера, не называли. Маклера же только боялись. Если Дыка открыто конфликтовал и не ввязывал в разборки поддувал, то Маклер поступал подло. Он старался любое действо обтяпать чужими руками, когда приходилось давать задний ход. А это случалось, и тогда Маклер трясся за свою шкуру, зачастую вместо себя под нож подставлял других. Здесь плюсов больше на стороне Дыки. К тому Маклер был замешан в слухах, что Дыка ссученный. А Дыка подобного о противнике себе никогда не позволял. Из всего напросился вывод – Дыка вправе вынашивать обиду на Маклера, обиду серьезную. Маклер же желал исчезновения Дыки, чтобы подмять под себя место авторитета. Да уж, попался пасьянсик, ничего не скажешь.
