Мало-помалу, подобно маятнику, предоставленному самому себе, Оллсмайн снова неподвижно повис в воздухе. Он чувствовал себя совершенно разбитым. Только приближение шести часов ободряло его. Без десяти минут шесть отворятся ворота парка… ах, только бы он не опоздал, этот Лаваред!
В самом деле, ведь этот незнакомец не мог ничего иметь против Оллсмайна. Может быть, впрочем, он был родственником Робера Лавареда и тоже знал историю Ниари. Это было бы для Оллсмайна неприятным осложнением, потому что корсар говорил правду.
Действительно, несколько месяцев назад Ниари явился к Оллсмайну и рассказал ему весь ход интриги, обратившей Робера Лавареда в Таниса. Из желания угодить своим африканским коллегам, Оллсмайн без дальних разговоров заключил беднягу Ниари в тюрьму, и он до сих пор находился в тайном заключении в форте Брокен-Бей, расположенном в нескольких милях к северу от Сиднея.
Эти мысли смутили было Оллсмайна, но скоро ему удалось отогнать их.
– Ну, все это пустяки! – произнес он вслух. – Теперь для меня самое важное, чтобы этот Лаваред освободил меня, а потом я найду средства заставить его держать язык за зубами.
Вдали часы пробили половину шестого.
– Еще полчаса! – проворчал повешенный.
Но в эту минуту справа от него послышались шаги, и Оллсмайн прислушался.
– Кто бы это мог быть? – пробормотал он. – Ворота-то еще заперты.
Не успел он закончить этой фразы, как шаги послышались и слева.
– И еще кто-то!
Шаги приближались, и вскоре на площадку с двух разных сторон вышли два молодых человека. Оба блондины, оба одеты по последней моде, оба в светлых перчатках, оба с моноклями и, что всего характерней, оба с записными книжками и карандашами. Они, видимо, не очень обрадовались встрече. Но тотчас же, подавив невольный жест досады, они обменялись любезными улыбками и пожали друг другу руки.
– И вы здесь, дорогой собрат? – спросил один.
– Как видите.
– Я должен признаться, что в распоряжении редакции «Нью-Сидней ревью» находится король репортеров.
– Считаю своим долгом отметить, что в распоряжении редакции «Инстантейниос» находится их император.
– Вы слишком любезны.
– Не более, чем вы…
– Вы явились сюда…
– Для интервью.
– И я также.
– Значит, «Нью-Сидней ревью» получило известие от корсара Триплекса?
– Да, вероятно, и ваша редакция тоже?
– Тогда начнем?
– Начнем. И по окончании – каждый в свою редакцию. Устроим матч, чья статья выйдет раньше.
– Идет.
Оба весело рассмеялись и, одновременно сняв шляпы, обратились с почтительным поклоном к повешенному, который ответил на это страшной гримасой. Оллсмайн не пропустил ни слова из предыдущего разговора. Он ясно понял, что корсар принял меры, чтобы ударить его посильнее и что удар его не пропал даром. Для обеспечения огласки приключений Оллсмайна он сообщил о них в редакцию газет.
