– Джон, – прошептала она, – ты спишь?
Ответа не последовало.
Это было раннее утро. Из раскрытого окна слышался типичный негромкий шум города: клаксоны и двигатели машин, музыка из кафе, цокот чьих-то каблуков, гудки поездов. Все было как и всегда. Но привычный городской шум прервала сначала резкая тишина, а следом за ней – непривычно громкое сообщение по радио. В нем сообщалось, что немецкие войска пересекли бельгийско-французскую границу, была объявлена война. Сообщение закончилось встретившей его тишиной – ни звуков машин, ни звуков человеческих шагов, ни музыки. Как будто все разом исчезло.
Мэри вздохнула. Именно этого она и боялась. Именно сейчас, когда она заботится о раненном Джоне, Германия все же напала на Францию. «Господи, как же все это не вовремя», – пронеслось у нее в голове.
Посидев молча еще минут десять, Мэри начала речь, которую еще подготовила тогда, когда Жан штопал Смита.
– Ты спишь, Джон, – тихо начала она, – а сейчас я скажу тебе самые важные слова. Я люблю тебя, Джон!.. Как же все-таки это глупо прозвучало… Как наивно! И все же, да, я люблю тебя. Ты мне понравился сразу. Ты молодой и красивый, и, что самое главное, умный. Знаешь, ведь я ходила постоянно за тобой не только потому, что я была влюблена в тебя, но и потому, что мне было интересно, что ты сделаешь в следующий раз. Я после того, как вы нагло бросили меня в Марселе, вернулась все же к вам. И вернулась не потому, что меня интересовали бриллианты. Да что мне бриллианты… О них я забыла еще в первый день в Марселе, они надоели мне. Легкие деньги меня больше не привлекали. Ты – вот единственное, что интересовало меня. Ты – мое сокровище, Джон. Ты гений, Джон. Ты гений и плут. И все же мы нашли с тобой это чертово ожерелье, и что теперь? О-о-о, я помню, какие грандиозные планы ты строил!.. А я? Я хотела бы просто остаться с тобой, Джон. Мне большего и не надо. Но… Но после того, как я увидела тебя в крови, после того, как я увидела твою рану, я изменила свое мнение. Я поняла, что вовсе не хочу такой жизни. Я не хочу точно так же оказаться зарезанной кем-то. Я хочу жить… А представь, какой мы были бы партией!.. Мы были бы идеальной парой. Два сапога пара… Но я поняла, что наш союз был бы недолгим. Один из нас оказался бы зарезанным или придушенным или убитым каким-либо другим способом вторым, потому что, я уверена, мы бы не смогли поделить деньги. Мы с тобой любим деньги больше, чем надо, мой дорогой Джон. Нет, Джон, я не хочу такой жизни! Теперь еще и война… А ты говорил – успеем. Не успели… К тому же, ты сам говорил мне, что я должна сидеть дома и воспитывать детей. Я-то смогу это сделать, ведь я уже порядком устала от всех этих приключений, а вот ты… Ты не привык к оседлой жизни, ты не можешь надолго задерживаться на одном месте, твоя жизнь – движение. Поэтому, Джон… Я хочу сказать тебе, что… А впрочем, что тебе, ты ведь все равно спишь.
