— Вышла ли она на первое место?
— Нет, она никогда не могла победить Арика.
Я улыбнулась.
Девушка с любопытством посмотрела на меня.
— Так тебе нравится Арик?
Я сделала паузу, а потом пожала плечами.
— Конечно, нравится. Ты мне тоже нравишься.
— Я имела в виду насколько нравится.
— Это так заметно?
— Как и отвратительный рубец на твоей руке.
— Отстой. Только воин прибег бы к такой аналогии, как эта.
Она поджала губы.
— Это чересчур?
Я схватила банку бабушкиного крема для лица, зачерпнула немного пальцами и нанесла на кожу.
— Кого я обманываю? Я не могу конкурировать с Вероник. Черт, я даже не знаю, хочу ли пытаться.
Она с пониманием улыбнулась.
— Ты неправильно себя воспринимаешь. Идеальное лицо в форме сердца. Большие зеленые глаза. Пухлые губы. Потрясающая фигура. Мужчинам нравится заигрывать со стервами, наподобие Вероник. Но когда дело касается любви, они приходят к кому-то серьезному. Такой, как ты.
Я благодарно улыбнулась ей в зеркало.
— Спасибо.
— В любом случае, это бессмысленно. Ты Страж, а быть с другим Стражем запрещено.
Я вытерла крем с лица мокрой мочалкой. Я решила не говорить ей, что я Дитя Судного Дня, и что не имеет значения то, что мы с Ариком Стражи.
— Кроме того, мы должны оставаться невинны до нашей помолвки.
Помолвка для Стражей. Но я нечто другое. Независимо от того, что сказал Керриг, я никогда не выйду замуж за незнакомца.
Она подхватила флакон бабушкиных духов, сняла крышку и понюхала.
— Но не волнуйся, — сказала она, сморщив нос от запаха. — До семейного счастья еще восемь лет, так что немного флирта не помешает. Просто не поощряй обнимания и поцелуи и, чтобы ты ни делала, не доходи до конца.
— Слушай, я устала. И пойду спать. — Я направилась к кровати.
— Отлично, — сказала она. — Если я понадоблюсь, то буду на диване.
— Хорошо. — Я зевнула и проскользнула под одеяло, задергивая шторы вокруг кровати. Когда задремала, мне приснился папа, и я надеялась, что Дейдра хорошо ухаживает за ним.
Как только я закрыла глаза, в полудреме увидела сон. Чародей с гобелена, Таурин, сидел за огромным деревянным столом, что-то писал гусиным пером под светом канделябра. Он выглядел не чародеем, а королем.
— Простите мое вторжение, Таурин.
Таурин посмотрел вверх.
— Ах, Асила, входи.
Прижимая к груди мешковину, она немного помедлила, прежде чем подошла к нему, ее богатое платье скользило следом. На нежном лице читалось беспокойство.
— Я хочу поговорить о вашем сыне.
— О Барнуме? — Он казался удивленным. — Он мертв уже несколько месяцев, о чем тут говорить?
