Она пригнулась к шее лошади и поехала быстрее.
Наконец она подобралась к большой поляне и там увидела сира Алена из Мезлоана в окружении дюжины и более мужланов. Несмотря на белый день, у многих в руках пылали факелы, и все были вооружены копьями и рогатинами, и на поясе или в кулаке у них были ножи. Сир Ален стоял очень бледный, и его лицо, всегда спокойное и доброе, дрожало, искаженное гримасой ненависти. Никогда ранее сир Ален не испытывал этого чувства, и было ему больно, и трудно, и тягостно, но иначе он не мог.
За его левым плечом дюжий егерь удерживал нескольких охотничьих собак. Псы рвались с привязи, роняли пену с клыков и беспрерывно рычали.
А перед Аленом лежал огромный старый волк со связанными лапами. Снег под волком был красный. Волк тяжело дышал, и при каждом его вздохе прибавлялось красного цвета. Рядом с волком, также связанный по рукам и ногам, на коленях стоял Галевин, в волчьей шкуре и волчьей шапке, но без маски на лице. Он дрожал от холода, кровь бежала у него из носа и из разбитой губы, а всей одежды, помимо шкур, были на нем лишь штаны да рубаха без пояса. И еще Фриек заметила, что шкура, в которую одевался Галевин, вся изорвана собачьими зубами. И снова ей стало жаль его: по глупости он позволил затравить себя собаками, потому что хотел стать волком с головы до пят и подвергнуться всем опасностям волчьего ремесла. Никак иначе, полагал он, не завоевать сердце Дамы-Волчицы.
– Украденный скот можно возместить, – заговорил сир Ален. Голос его звучал, как и всегда, звонко и ровно, не вздрагивая, и странно было видеть при том, как слезы бегут по его лицу. – Но вчера бисклавре украл девушку и растерзал ее, а этого уже возместить нельзя.
Галевин всхлипнул:
– Какую девушку? Да и скота я вовсе не трогал…
Сир Ален улыбнулся страшной улыбкой и нагнулся над ним.
– Где моя дочь? – спросил он тихо. – Где Секста?
Фриек упала лицом в лошадиную гриву и застыла. Она пряталась за кустами и высокими снежными сугробами и надеялась, что никто из собравшихся на поляне ее не видит. Сама же она отлично все видела и слышала.
Сир Ален ударил Галевина ногой и кивнул мужланам, подавая им знак: те и рады стараться – принялись колотить Галевина палками и дубинками, пинать и толкать его, и проклинать на все лады. Волк же неподвижно лежал рядом, следил за людьми желтыми глазами и только чуть шевелил верхней губой, поднимая ее над зубами.
– Довольно, – приказал сир Ален, все так же спокойно, и люди послушались его. Они расступились, являя Галевина истерзанным, лежащим на боку с поджатыми к животу ногами и стонущим.
