Михайловский вылез из машины с намерением последовать за мной в дом. Он согласно кивнул моему вопросительному взгляду: да, он хочет войти. А вслух сказал:
– Что же вы меня и чаем не напоите?
– Заходите, – сказала я и не стала больше притворяться, изображать недовольство. На самом деле мало радости быть одной в доме, который твой всего лишь юридически, в чужом городе, да ещё зная о том, что твоя скромная персона вызвала нешуточный интерес двух группировок. С одной стороны, каких-то театральных казаков, а с другой – бандитствующих военных. Всё же что им от меня надо?
Я прошла на кухню, чтобы поставить чайник, и опять, как утром, глянула в окно. Никаких машин поблизости не было видно. И на том спасибо. Искренне надеюсь, что мания преследования обойдёт меня стороной.
Вернувшись в гостиную, я обнаружила, что майор не сидит в кресле, а стоит возле серванта и перебирает какие-то бумаги.
Он не смутился, не прервал свое занятие при виде меня, а лишь буднично заметил:
– Надеюсь, ты не возражаешь, если я здесь кое-что посмотрю… Мне всё ещё непонятен интерес к дому твоей тётки сразу с двух сторон, заподозрить которые в симпатиях друг к другу невозможно. При том, что обе эти стороны ничего не делают бескорыстно, как бы ты ни обижалась…
– Ты поэтому высказал желание меня подвезти?
Я была оскорблена в своих лучших чувствах: во-первых, не люблю, когда меня используют, а во-вторых, я прежде всего женщина, а не просто объект, к которому проявляют интерес какие-то там Далматовы и Бойко.
Михайловский было смутился, но быстро овладел собой и промямлил не очень убедительно:
– Ты не права.
Я, конечно, не Элизабет Тейлор, но до сего дня частенько нравилась мужчинам.
– Поройся, может, найдёшь какую-нибудь старую карту или таинственную записку – ключ к закопанному кладу…
– Почему обязательно кладу? – мягко сказал он, не обращая внимания на мой сварливый тон. – Это может быть какой-нибудь компромат, который одна сторона пытается во что бы то ни стало найти, а другая – ни за что не хочет этого допустить.
– Тогда что – наркотики, оружие?
– Боеголовки к ракетам! – снисходительно добавил он.
– Напрасно ты смеешься! – вспылила я. – Ты же сам сказал, что бандиты интересуются вовсе не моей скромной персоной. Значит, тем, что в доме может быть спрятано.
– У меня есть к тебе предложение, – медленно проговорил он, словно сама жизнь заставляла его делать выбор. – Давай поищем это нечто вместе.
– Я не возражаю.
В моём ответе было больше эмоций, чем мне бы хотелось. Мне казалось, что майору я небезразлична. Как сказал бы мой папа, кто о чём, а вшивый о бане. Что поделаешь, меньше всего я хотела бы услышать, что Михайловский испытывает интерес ко мне лишь по долгу службы.
