– Далеко забрался ваш сотник, – игриво заметила я, хотя внутри у меня появился некий холодок: мало того что я села в машину к незнакомому человеку, я даже не представляю, куда он меня везет.
Может, и тетка моя таким образом поплатилась за свое легкомыслие? Или любопытство? Но тут же я отмела это сравнение: Олимпиада всю жизнь – вернее, большую ее часть – прожила в Костромино, а я только что приехала и вряд ли представляю для кого-то опасность или вызываю особый интерес, способный привести к криминалу. То бишь надругательству над моей девичьей честью.
– Дом нашего сотника, может, расположен и далековато от города, зато для его постройки Георгий Васильевич выбрал лучшее место, какое только можно найти в наших краях. Чуть подальше от его дома – красивейшее в этих местах Синь-озеро. Если захотите, я могу вам его показать. Георгий Васильевич любит на него ездить…
Мне везет на выдающихся людей. Сначала Лерин папа, который все делает на отлично, теперь сотник, у которого тоже все самое лучшее. И что интересно, та и другая сторона предлагает показать мне некое Синь-озеро, каковое только в этих краях и можно увидеть. Куда мне деваться, бедняжке, чем я могу таких необыкновенных мужчин заинтересовать, ведь ничего, кроме наследного дома, у меня и нет.
«Дома и машины!» – укоризненно напомнил внутренний голос. Из-за событий, связанных с получением наследства, приемом гостей, я совсем забыла о своей бедной «семерке», и она второй день грустила под навесом, и никто не подошел даже, не потрепал ее по загривку, то бишь по капоту. Кому коврижки, а нам – синяки да шишки!
– Вам приходилось прежде бывать в наших местах? – спросил Герман, небрежно поддерживая руль. Машину он вел виртуозно, мне такому еще учиться и учиться!
– Нет, не приходилось, – честно созналась я.
– Однако, наверное, вы умеете заводить знакомства.
– Думаю, что умею, – согласилась я.
– По крайней мере одним из первых навестил вас не кто-нибудь, а сам главный разыскник района, – вроде небрежно заметил он, но я почувствовала, что его это отчего-то интересует.
– Неужели в вашем поселке ничего нельзя скрыть? – решила посмеяться я.
– Бесполезно, – криво усмехнулся Герман.
– Тогда почему же неизвестно, кто убил тетю Липу? – ляпнула я и ужаснулась собственной неосторожности.
А вдруг этот человек, которого я совсем не знаю, как раз и имеет отношение к смерти Олимпиады? Кстати, второй раз мне приходит это на ум, и почему-то второй раз я не исключаю такой возможности.
