Потом я разбудила Валерию – мера жестокая, но необходимая для того, чтобы ребенок хорошо отдохнул.
– Перебирайся на заднее сиденье, там тебе удобнее будет.
Она пролепетала что-то благодарное, перебралась назад и опять моментально заснула. Я тронула с места машину, и только тут меня осенило: «Лара, какая ты разиня. Девчонка наверняка голодна, а ты ей, кроме кофе, ничего не догадалась предложить!»
Позднее зажигание, как и лестничный юмор, это у меня врождённое. Наверное, оттого, что я сначала делаю, а потом думаю. Теперь остается только корить себя за недомыслие, но не будить же девчонку ещё раз!
Глава четвёртая
У меня в машине есть автомагнитола, так что я потихоньку включила музыку – Элвиса Пресли, любовь к которому перешла ко мне по наследству от родителей.
Наследство. Прежде это слово я могла произносить только в шутку. Теперь же оно имело ко мне самое прямое отношение. Юридическое. Но с долей романтики. В нём слышались тревога, роковые страсти, зависть родственников, наследством обойденных. В памяти оживали сюжеты приключенческих романов, в которых из-за наследства гибли люди.
Я поймала себя на том, что прикрыла глаза, убаюканная тихой напевной мелодией. Это ж надо, «поплыла» за рулём! Такого со мной прежде не случалось. Даже в ночное время. Сказалось то, что легла я поздно, спала беспокойно, а теперь вид спящего человека нагнал сонливость и на меня. Так можно заснуть и не проснуться. Нам обеим с этой девочкой.
Я остановила машину у придорожного киоска, купила бутылку холодной минералки, умылась, прополоскала рот – вроде отпустило.
Ещё сотня километров осталась позади. Теперь я ехала и негромко напевала бодрые песни «Радио-ретро». Элвиса Пресли, под которого я, по словам мамы, в детстве засыпала как под колыбельную, я оставила для другой обстановки. Музыка ничуть не мешала спать на заднем сиденье девчонке, уставшей от борьбы со взрослой жизнью; она навалилась на неё уж чересчур тяжело и без предупреждения. Лера спала на правом боку, так что, скосив глаз, я могла видеть упавшую на щеку русую прядь, трогательно, по-детски приоткрытые губы, густые, светлые на концах ресницы, нежный пушок на щеках. И на всей этой юной чистоте лежал прямо-таки ощутимый налет переутомления. Сколько же она не спала: сутки, двое?
Люди порой склонны окутывать происходящие с ними события флёром предопределения. Если что-то выходит из рамок рядовых будней, мы театрально шепчем: «Это судьба!» Интересно, насколько судьбоносна для меня встреча с Валерией? Для чего-то же я настроилась опекать эту глупышку.
