В эту минуту раздалась оглушительная музыка цимбалов, барабанов и колокольчиков.
Когда гвалт несколько поутих, Гонен докончил анонс:
– За этой пьесой последует представление «Притворный мир или примирение Людовика, дворянина Орлеанского, с Жанно, дворянчиком из Бургундии»: под видом причастия они разделяют между собою… вафлю.
Снова раздалась музыка, заглушившая хохот народа.
– Я надеюсь, что подобная дерзость не пройдет даром, – сказал Лескалопье своим обоим приятелям. – До чего мы дойдем, если допустят такое неуважение к принцам!
– А я стою за то, что не мешает дать хорошенький урок Орлеанскому, – сказал Бурнишон.
– Да и я тоже, – прибавил Герен Буасо. Король шутов еще не все сказал.
– Между мистерией и соти, – продолжал он, – исполнена будет пляска скоморохов, потом Жером Кокильяр прочтет стихи (un lai) моего сочинения касательно дел храброго стрелка, именуемого Вильгельмом Телем, который ровно сто лет тому назад убил тирана Геслера. В заключении, люди парижские и иные, если таковые найдутся, прошу вас не стрелять горохом из сарбаканов в Бога-Отца и его товарищей. Это мешает их игре. Будьте же поскупее на… горох.
Новый взрыв хохота, опять заглушенный тяжелой и беспощадной музыкой.
– Это что еще за Геслер? – спросил Бурнишон у Герена Буасо.
– Должно быть что-нибудь в роде нашего герцога Орлеанского, – отвечал последний.
– Это был, – объяснил Лескалопье, – такой человек, который сбивал яблоки стрелами из лука, и никогда не давал промаху.
Во время этих переговоров, метр Гонен, сойдя с эстрады, пошел к Этьену Мюсто, находившемуся у места казни.
– Кузен, – сказал он, – я хотел бы освободить вот этого юнца, что там вертится.
– А он разве из твоих, – спросил Мюсто.
– Потом будет мой.
– Так тебе хочется спасти его от плетей?
– Именно.
– Невозможно! Вся эта чернь, которую ты привлек своим анонсом и которая теперь опять хлынула к моему театру, чуть не закидала меня камнями, когда я сцапал Карпалена, но она же заревет как легион ослов, если я лишу ее удовольствия присутствовать при обещанных сорока плетях.
– Что за славный народ! А я все-таки должен отнять у него эту добычу.
– Каким образом?
– Я нашел средство: ведь герцог Бургундский может спасти осужденного? Не правда ли?
– Конечно, может.
– Ну, так он сейчас будет проезжать здесь на церемонию. Дело мое в шляпе.
– Сколько еще у нас времени впереди?
– Полчаса.
– Этого довольно, тем более, что я уже слышу вдали крик: «Да здравствует Бургундия!»
